Сазонов подождал еще немного, и тогда пришел ответ на расширенный поиск. Там говорилось, что Василий Керзун уехал за границу с женой и ребенком, а здесь из родственников у него осталась мать и двоюродный брат, Николай Симаков.

Сазонов посмотрел на фотографию и узнал его. Значит, вот так. Взял паспорт своего двоюродного брата. Очень умно. То есть глупость несусветная. Что-то тут не то.

За ужином он выбрал столик поближе к Керзуну. Тот сидел один, никакие дамы к нему не клеились, видно, не считали подходящим для легкого флирта. Сазонов, хотя и не был дамой, был с ними в этом вопросе согласен.

Кормили в санатории хорошо, к ужину подавался десерт, и возле столика Сазонова возникла Марианна, держа в руках блюдечко с куском кекса. Сегодня на ней был такой же длинный бесформенный балахон, как всегда, но не болотного цвета, а густо-зеленого, такой краской был выкрашен забор перед КПП, когда Сазонов давным-давно служил в армии. В ушах Марианны висели серьги, напоминающие перекрученную колючую проволоку. Не спросив разрешения, она плюхнулась на соседний стул и как обычно начала болтать.

– Нина Петровна поссорилась с дочерью, та пошла к врачу, чтобы выговорить ему, что ее мать плохо лечат, а он рассердился и сказал, что ее мамаша ничем не больна. Так и сказал – хоть сегодня в космос посылай. Был жуткий скандал, путевку-то они покупали за полную стоимость… вы не слушаете, вам неинтересно?

– Ага, – честно ответил Сазонов, – про Нину Петровну мне неинтересно.

Марианна поерзала на стуле, доела кекс и отхлебнула чая из чашки Сазонова. Затем нагнулась, поправляя пряжку на туфле, и зацепилась серьгой за поношенный и мятый джемпер Василия Керзуна, который допивал чай за соседним столиком.

– Ой! – заверещала Марианна. – Что делать?

Керзун вздрогнул и завертел головой, отчего серьга еще больше запуталась. Тогда он был вынужден нагнуться и освободить этот кусок скрученной проволоки.

– Василий… – проворковала Марианна, – вас ведь Васей зовут? Слушайте, у вас брата нету? Знавала я одного Керзуна… вроде бы вашего возраста… как же его звали-то… Ваня… Витя… Володя… помню, что на «В»… о, Вася! Точно, он Василий был, мы с ним… ой, так вы ведь тоже Василий?

– Это не я! – голос Керзуна, или кто он там на самом деле, сорвался почти на визг.

Он вскочил и побежал к выходу из столовой.

«Спугнула, дура такая!» – мысленно рявкнул Сазонов и пошел следом за Керзуном, стараясь идти не торопясь. Поужинал человек да и пошел себе прогуляться перед сном.

Керзуна он нашел на пляже, тот тряс дверь сарайчика, не замечая, что она заперта на висячий замок.

– Ну что, Николай? – спросил Сазонов, подойдя неслышно. – Раскрылся твой маскарад, так что живо признавайся во всем! Запираться бесполезно. Где она?

– Не… не знаю… – промямлил Николай дрожащим голосом, – я думал, это она вас послала…

– Кто? – насторожился Сазонов. – Кто она? Ты кого вообще имеешь в виду?

– Она, жена моя бывшая. И теща Ираида Вик… Вик…

– Да не икай ты, говори толком! – для убедительности Сазонов тряхнул этого рохлю как следует. И услышал следующее.

Николай Симаков был мужчина робкий и стеснительный, жил с мамой, женщиной властной, и привык во всем ей подчиняться. А потом мама умерла, и Николай несколько растерялся. Жил он теперь один в хорошей двухкомнатной квартире в центре. Потолки высокие, окна выходят на Фонтанку, как раз напротив цирка, так что летом даже слышно, как львы дрессированные рычат. Или тигры, кто их там разберет.

Короче, через несколько месяцев одинокой жизни Николай затосковал и оголодал, так что когда бывшая сослуживица познакомила его со своей подругой, он решился и сделал ей предложение, поскольку готовила подруга отлично и вообще поначалу проявила себя с самой положительной стороны.