Меня подобная перспектива не прельщала совершенно, поэтому, когда мне исполнилось восемнадцать и пришло время выбрать направление, в котором предстоит совершенствоваться в течение следующих семи лет, долго я не размышляла, приняла решение сразу. История.

— Ты хочешь стать наставницей? — округляет глаза Рисса, не понимая моего желания просвещать новое поколение цессян. — Лила, ты бы как следует подумала, у тебя такие хорошие данные, — смотрит на мою худенькую фигурку, — а то, что ты выбрала, это же бесперспективно, — прижимает ладони к пухленьким щекам, с каждым годом округляющимся всё сильнее.

— Зато интересно и не скучно, — улыбаюсь, наглядно демонстрируя, что меня всё устраивает. — Можно изучать древние языки, архивы, ездить в экспедиции, на раскопки! Знаешь, чего я хочу? — таинственно понижаю голос. — Узнать, почему у цессян и представителей иных цивилизаций в соседних звёздных системах так много сходных черт! Выяснить, как же так получилось, что, зародившись настолько далеко друг от друга, мы невероятно похожи физиологически, пусть и отличаемся внешне! А для этого на другие планеты летать нужно будет. Историков всегда без вопросов принимают в состав исследовательских групп!

— И не мечтай, — безапелляционно заявляет мужской голос, на который мы с Риссой синхронно оборачиваемся. — В дальний космос теперь никого не пустят.

— Это ещё почему? — изумлённо смотрю на будущего стратегического консультанта.

Есть такая разновидность мужской профессии, которая мне недоступна. А поскольку её получение требует фундаментальных знаний по истории, мне и Алрону предстоит обучаться в одной группе, хоть и с немного различающимся расписанием занятий.

— Хотя бы потому, — парень смотрит на нас, как на глупых дорад, — что там становится совсем опасно. Вы что, не в курсе? Новости не смотрели? Вчера ещё четыре системы объявили, что не будут соблюдать нейтралитет по отношению друг к другу.

— Кто именно?

Тревожное положение в космосе меня не радует. Затяжная война в нашем рукаве Галактики, которая идёт вот уже на протяжении двухсот лет, никак не желает прекращаться. А в последние годы вообще набирает обороты. Из ста тридцати известных нам заселённых планет в состоянии вооружённой конфронтации уже около сотни. И враждующих становится всё больше.

— Вионцы, шенориане, леяне и томлинцы, — хмуро перечисляет парень.

— Ой, — округляет глаза Рисса. — Томлин! Это же совсем-совсем близко!

— Вот то-то и оно! — наставительно изрекает Алрон. — Так что сидите на Цессе, девочки, и не дёргайтесь.

Махнув нам рукой, он исчезает в проёме, ведущем в учебную аудиторию.

— Лила, — испуганно смотрит ему вслед подруга, — а если война и нашу планету затронет? Что будет, если цессянам тоже придётся воевать, а не просто охранять неприкосновенность границ в космосе?

— Ничего не будет, — пожимаю плечами. — Зря что ли Овид Шу ли’Тон расу неуязвимых выводит! Думаю, когда война докатится до Цесса, меланистов уже совсем не останется, а альбиносов, ты же знаешь, убить почти нереально. Выживут.

— Верно, — ощутимо задумывается брюнеточка. — Слушай, Лила, а ты, если замуж не выйдешь, рожать будешь?

— Ну и вопросы у тебя... — подхватываю девушку под руку и утаскиваю на выход. Занятия у нас закончились, можно и домой отправляться. — Рожать... Мне кажется, что для этого сначала полюбить нужно.

— Альбиноса? — деловито уточняет любопытная личность, послушно следуя за мной.

— Смысл? — удивляюсь её наивности. — Ты хоть одного нормального видела?

— Твой брат ничего, — осторожно замечает подруга.