Внешнее безразличие и невозмутимость можно было бы принять за чопорность, но внутри до сих пор зияет дыра, которая безвозвратно поглощает всю человечность, оставшуюся с того злополучного дня.

Пройдя к здоровенным воротам, что закрывались по прибытии волны, я увидела маму, машущую мне рукой. На ее лице тревога, плохо скрываемая улыбкой.

– Джо, милая! – Она обняла меня. – Где ты пропадала?

Не снимая маску безразличия, пыталась понять причину ее странного поведения – глаза горят, а голос на пару тонов стал выше обычного. От нее исходило сильное волнение.

– Я ходила на рынок. Нужно было обменять или купить Мэгги комбинезон. Ты же знаешь, холодает. – Я попыталась выдавить слабую улыбку.

Мама чуть сильнее сжала мои плечи, не переставая жутко улыбаться. А притворная улыбка в ее исполнении так и выглядит – жутко.

– Мэлвин согласился посидеть с девочками, пока я встречаю тебя. Детка, к нам сегодня придут важные люди. Они хотят поговорить с тобой.

По многозначительным взглядам мамы можно сказать, что она не просто взволнована, а до дикого напугана. Я лишь кивнула, не выказывая ни одной эмоции. Так проще с людьми общаться – они ничего от меня не ждут, а значит, никак не смогут повлиять. Как говорил мой муж: «Эмоции становятся врагами, когда вокруг одни улыбки. Потому что эти улыбки фальшивы. Веди себя так, будто тебя ничего не интересует, и тогда никто не сможет сыграть на твоих чувствах».

В груди защемило от болезненных воспоминаний.

Я себя никогда не прощу за то, что сделала, но его уроки сберегу.

– Хорошо. Пойдем, мам. Мэл с ума сойдет с нашими бандитками. – Я приобняла ее, и мы пошли в сторону нашего дома.

«Дом».

Две комнаты в самом ухоженном крыле Зоны Б стали нашим домом. Я была на сносях, когда город стал погружаться под воду. Муж успел вывезти нас из семейного коттеджа сюда. Если бы не Мэлвин, друг семьи и крестный отец девочек, мы бы сейчас были мертвы. Именно он узнал от знакомого сейсмолога о надвигающейся волне. Ирония заключалась в том, что тому парню не поверили в силу возраста. А он оказался прав.

Предрассудки и консервативное отношение к миру привело нас к катастрофе. Старшее поколение не видело дальше своего носа, отвергая новые открытия и факты, которые оказались судьбоносными.

По мере приближения к нашему жилищу, людей попадалось все меньше. Оно и понятно – здесь жили только семьи ранговых военных. Вместо званий теперь раздавали ранги. Первым рангом обладали люди с самой малой властью. Те, у кого второй ранг, брали в помощники уже двоих солдат. Обладатели третьего ранга могли рассчитывать на жилье для себя и своих семей не в общем зале, а в отдельных комнатах, как у нас. Четвертый ранг получали только главнокомандующие.

У Томаса, моего мужа, был третий ранг, поэтому нам и выдали отдельные апартаменты. Вместе с ним в команде был и Мэлвин, который позже стал крестным отцом обеих наших дочерей. Никому в Зоне Б я не доверила бы своих детей, кроме мамы и Мэлвина. Если бы не его забота, все закончилось бы еще пять лет назад.

Зайдя в комнату, я застала самую милую картину на свете: посреди помещения крутился мужчина, на плечах которого расположилась Поппи, а на полу сидела Мэгги и заразительно смеялась с их выходки. Я позволила себе мимолетную улыбку, которая быстро пропала под маской безразличия.

– Мэлвин, – поприветствовала я друга.

Он повернулся ко мне, не переставая улыбаться. Его зеленые глаза светились от веселья, а в темно-русых волосах путались маленькие пальчики моей старшей дочери.

– Джо, привет! – отозвался он. – А мы решили показать Мэгги, как выглядит динозавр!