– Тебе надо отдохнуть, дорогая. – Мама присела на диван, положив руки на колени. – Все тянуть на себе слишком опрометчиво и опасно.

– На что ты намекаешь? – не понимала я ход ее мыслей.

– Я понимаю, что прошло всего три месяца, но тебе нужно отпустить его, милая. Томас погиб, а ты жива. Не пора ли позаботиться о своей жизни?

Снова мое терпение подвергалось испытаниям. На этот раз опыты с ним проводила мама.

– Спасибо за заботу. Я это ценю, – монотонно произнесла я, не меняясь в лице, – но с этим я разберусь сама.

– Сама, – повторила мама, фыркая. – Ты сегодня тоже сама пошла разбираться с проблемой. Если бы не положение Мэлвина, все закончилось бы плачевно.

– Мама, не стоит об этом сейчас…

– А когда, Джо? – повысила голос она, чем вызвала искреннее удивление, отразившееся на моем, обычно каменном, лице. – Ты медленно уничтожаешь себя тоской по мужчине, который никогда не переступит порог дома, не обнимет, не поцелует. Ты так и будешь просыпаться в холодной постели, содрогаясь от горестных всхлипов, пока не отпустишь его.

Глаза увлажнились против моей воли. Зло смахнув непрошеные слезы, я сорвалась:

– Тогда почему ты не нашла себе мужчину после папиной смерти?! М-м-м?!

Мама отшатнулась, будто я ударила ее, а потом строго произнесла:

– Я не в том возрасте и положении, чтобы выбирать и ходить на свидания, Джоанна. Я прожила с твоим отцом всю жизнь, а ты с Томасом была знакома всего семь лет. У тебя целая жизнь впереди, поэтому не сравнивай. И не смей отчитывать меня за то, в чем не смыслишь!

Она встала с дивана и, не говоря ни слова, спокойным шагом направилась в комнату, из которой ранее доносился смех детей.

Шумно выдохнув, с силой потерла руками лицо.

Зря я так. Не стоило ей грубить, потому что в чем-то она права. Я жива и у меня есть дети, которые нуждаются в матери. Но когда я смотрю на своих девочек, вижу его. Снова воспоминания захлестнули, бередя свежие раны. Нет, не те, что он оставил на моем теле, а те, которые зияли в душе и сердце. Это замкнутый круг мыслей, анализа произошедшего, сожалений и горя.

И от этого хотелось отвлечься.

Обведя гостиную взглядом, заметила, что на противоположной стене висит плазменный экран, а по обе стороны от него приличного вида колонки.

Мэлвин, кто же ты такой, черт возьми?

Взгляд упал на ведро, из которого призывно выглядывало горлышко бутылки. Я не пила алкоголь со дня катастрофы. Мэгги уже давно не на грудном вскармливании, так что…

Я схватила бутылку и принялась жадно пить. Каждый новый глоток игристого шампанского дарил облегчение и чувство спокойствия. Терпкий напиток проникал, казалось, в каждую клеточку тела, наполняя приятной ломотой.

Оторвавшись от горлышка, вытерла рот рукой и вернула бутылку в ведро со льдом.

Прекрасный напиток.

– Миссис Бэйтс?

Я резко развернулась и увидела Эдгара, стоящего в проходе.

– Говори, – снова нацепила на себя маску безразличия.

– Как только волна схлынет, я могу покинуть убежище. Но перед этим Вы должны кое-что знать.

Мне показалось, что он чего-то боится. Или кого-то. Меня он бояться не может – знает слишком мало времени. Может, своего начальства? С чего бы?

Я опустилась на диван, показав жестом, что и Эдгар может сесть. Парень заметно расслабился и воодушевленно продолжил:

– Я буду к вам приходить регулярно. На два-три часа, чтобы Вы смогли заниматься делами вне убежища. Возможно, захотите вступить в отряд командира Роджерса…

– Стоп, – я прервала его пылкую речь, замечая, каким фанатичным огнем горели глаза. – Тебя Элкай подослал?

Эдгар заморгал и заметно сглотнул, после чего кивнул.