Елена в беде. Это понятно. Только вот с ее характером, она не попросит помощи. Однозначно. Или она не так поняла его слова? Не такой он и страшный, чтобы шарахаться. Хотя последние годы его характер значительно ухудшился.

Что же ее так расстроило? Поругалась? Или просто непонимание? Но тогда бы она не заговорила о помощи, и о таких вещах не шутят, тем более не затыкают разговор. Просто посчитала, что не стоит обращаться к нему. Передумала.

Значит, он сделает так, чтобы передумала.

Еще раз глянув на девушку, которая сейчас казалась невероятно хрупкой и нежной, он усмехнулся, поражаясь своим мыслям и вновь завел машину.

Что же… пора ехать домой. Мгновенно на лице появилась хищная улыбка. Егоров довольно оскалился, пребывая в полной уверенности, что у него завтра будет замечательное утро, и пробубнил:

– Думаю, пора переходить в наступление. Посмотрим, что будешь делать, красавица.

***

Просыпаться в солнечной комнате на огромной кровати невероятно здорово. Сверкающие золотом лучи накрывали теплом, согревая нежностью. Лена потянулась, довольно улыбаясь. Чудесно выспалась. Но когда ее взгляд задержался на зеркальном потолке, в котором увидела себя, моментально округлила глаза, выдавая странный вопль. Сглотнув слюну в пересохшем горле, она посмотрела по сторонам.

Огромное окно с бежевыми портьерами, тумбочки с двух сторон, паркет, электрический камин и два кресла.

«Что за бред? Где я?!» – думала она, раздраженно отбрасывая от себя одеяло, отмечая белоснежную футболку огромного размера, отчетливо вспоминая, что точно не пила и до того как уснула, ничего странного не принимала. Тогда почему она здесь?

Гостиничный номер. Однозначно. Люкс, насколько Лена могла судить. И что она в этом номере делала – самый актуальный вопрос.

– Проснулась? – послышался хрипловатый тембр, отчего девушка вздрогнула, изумленно реагируя на голос, медленно оборачиваясь. У двери стоял Егоров. Голый, если не считать темно-синего полотенца, обмотанного вокруг бедер.

Алексеева застыла на секунду с открытым ртом. Конечно, было на что посмотреть: рельефное тело, широкие плечи, хищный сексуальный взгляд. Все это перекрывало тот факт, что мужчина однозначно не красавчик. Когда девушка дошла до лица, отметив довольный оскал, моментально пришла в себя. Она закрыла глаза и со стоном вскрикнула:

– Боже!

– Мне, конечно, приятно, но лучше Дима.

«Чего?!»

Возмущению не было предела. Алексеева села, натягивая одеяло до подбородка, закрывая свое тело в чужой футболке. Кстати, а в чьей она футболке и кто ее переодевал?! Напрягла память – ничего об этом не помнила. Вновь глянув на полуголого Егорова, с ужасом отмечая, как он оттолкнулся от косяка и направился к ней, громко воскликнула:

– Ты почему голый?!

«Неужели я и он… Нет! Не может быть! Я же должна была помнить. Или нет? Да откуда мне знать, как это происходит на самом деле?! Я же только теорию знаю», – лихорадочно думала Алексеева, представляя себе самую худшую интимную ночь, которая могла случиться в первый раз. И она ничего не помнила. Абсолютно.

– Я всегда так моюсь. И сплю голым… если что.

«Он издевается?!»

– Почему я в этой кровати?! – уже с рычанием спросила Елена, начиная терять терпение.

– Знаешь, ты ночью так пиналась, что я об этом тоже задумывался неоднократно. В следующий раз… после… ляжешь в гостиной на диванчике, – лениво протянул он, останавливаясь у кровати, проводя широкой ладонью по мускулистому шикарному телу.

Когда Лена смогла оторвать взгляд от его бедер и пресса, впервые так откровенно пялясь на мужчину, закрыла глаза. Секунду приводила себя в чувство, понимая, что если даже что-то произошло, то благодаря «помощи» Егорова, и в следующую секунду схватила подушку и ударила мужчину по груди, потом по голове, не прекращая, стараясь каждый раз огреть сильнее.