Из леса, примерно в ста шагах от подруг, вышли местные жители. Судя по всему, они пришли сюда, чтобы накосить травы.

Вжик – и над разморенным солнцем лугом поплыл ни с чем не сравнимый аромат свежести.

Приплыли. И как теперь одеться, если из травы носа не высунешь? Остается только ползком пробираться к лесу в другую сторону, пока не заметили.

– Пс… – Лисса ткнула подругу пальцем в бок.

– Митяй, – голос одного из мужиков разнесся над лугом, – давай не отставай, а то в самую жару один работать будешь.

– Анька, да проснись же, пора делать ноги.

– Ничего, батя, я догоню, смотрите сами не умайтесь раньше срока, а то еще неизвестно, кто в жару работать будет.

Над лугом пронесся дружный мужицкий хохот:

– Хавроний, видно, мало ты драл Митьку, вон как грубит отцу.

– Не, мы с ним еще дома поспорили…

– Аня! – Лисса затрясла подругу, но та, разомлев на солнце, категорически отказывалась просыпаться, а мужики, рассуждая о том, сколько накосят сена и управятся ли за день, подходили все ближе.

Лисса ударилась в панику. Что делать-то? Что делать? Мамочка. А косы свистят уже совсем рядом, и от запаха травы голова кружится, так и хочется пожевать. Вот бы стать коровой или кобылой, сразу бы вопрос конспирации и пропитания отпал.

Правду говорят: бойся своих желаний. Не успела она проглотить набежавшую слюну, как над головой что-то громыхнуло, и Лисса обнаружила себя стоящей на четырех конечностях, покрытых бурой шерстью и заканчивающихся копытами.

– Му-у-у?

Не успевшая до конца проснуться Анька, услышав истошный коровий вопль над самым ухом, вскочила от испуга и с вытаращенными глазами понеслась по лугу, бешено мыча и хлестая себя хвостом по рябому боку.

Мужики, увидав такое чудо, побросали косы и со спринтерской скоростью рванули к лесу, а потом забрались на самые высокие ветки и засели там не хуже тетеревов.

– Анька, стой, это ведь я! – кричала вслед подруге Василиса, мчась за ней в попытке обогнать и остановить. Но у нее выходило только мычание, причем такое, что каждый, кто его слышал, сразу понимал: у коровы бешенство.

Аня, видимо, тоже так решила, а так как спросонья еще не осознала себя коровой, то продолжала нарезать круги по лугу, удирая от дурной скотины, похоже, решившей затоптать ее во что бы то ни стало.

– Лисса, Славий, помогите! – вопила она пуще своей товарки по несчастью, еще сильнее пугая сидящих на деревьях мужиков.

– Бесы, я тебе говорю.

– Ох ты ж, никак с болота повылезли.

– Не будет нам теперь житья.

– Мужики, а что это такое торчит посреди поля?

– Все, братцы, конец честно́й жизни. Это происки колдуна, вызвавшего рогатых бесов.

Интересно, о чем это они?

Лисса поняла, что Аню не догнать, поэтому решила пойти от противного – остановиться и подождать, пока подруга сама прискачет ей навстречу. Поэтому «корова» и услышала рассуждения мужиков о бесах, и, проследив за их взглядами, поняла, что они тычут пальцем в кольчужное пугало.

Темнота! Да разве ж это колдовство? Колдовство у них под носом стоит, мычит и бьет копытом.

И тут Аня, завершив круг по лугу, доскакала до нее. Увидела, что напугавший ее монстр – обычная корова, успокоилась, подошла ближе, принюхалась. Лисса улыбнулась… Буренка Анюта наконец-то распознала свою лучшую подругу в таком обличье, закатила глаза и упала в обморок.

– Му-у-у… – На большее Лисса оказалась неспособна. Не умеют коровы смеяться – и все тут.

При виде лежащей на спине рогатой животины с задранными вверх копытами мужики заржали и попадали с веток, как спелые груши.

– Бать, какие бесы, обычные телки. Наверно, от стада отбились.