«Прекратить внедрение словаря?» – набатом ударило в сознание Веры.

Прекратить? Это можно прекратить?! Да, да, тысячу раз да!!!

...

Сознание возвращалось медленно. Сначала Вера ощутила свои руки: они дрожали сильно, до болезненных спазмов мышц. Потом ощутила ноги: их обнимали руки. Голова была тяжелой, как чугун, и отказывалась подниматься с пола. Ага, картина проясняется: Вера лежит на полу, скрючившись в позе эмбриона, а рядом с ней шевелится нечто черное. Сосредоточившись, Вера увидела кисточку на кончике черного хвоста, крутящуюся перед ее глазами. А, это Квазик – он сидит на корточках, всматриваясь в ее лицо. Что же произошло? Ах, да – лингва!

– Все? – громкого голоса не получилось, только тихий, хриплый, маловнятный шепот.

– Да. Ты освоила восемь процентов и отключила связь.

– Восемь процентов? Всего восемь процентов?!

– Всего? Для низшей и это много.

Квазик поднялся и убрал со лба Веры липучку с нитью. Нить снова была белой.

– Значит, завтра придется повторить, – с содроганием прошептала Вера. Добровольно пойти еще раз на такие муки? Теперь, когда она знает, чем грозит изучение лингвы, в сто крат сложнее решиться на такой шаг, но ей надо понять, что угрожает родной планете, что это за нити конгруэнтности такие: пока в ее обновленной памяти нужных пояснений не было.

Квазик промолчал. Подхватил Веру на руки и понес в спальню. Несчастная уткнулась носом в его грудь, прижимаясь к горячему телу ледяными губами. Какое приятное тепло излучает Квазик! Как хорошо ощущать его сильные надежные руки... Не такой он и страшный, или она уже привыкла? Волосы сегодня расчесаны и волнами огибают мощные рога. Рога красивые, тяжелые, такие земным умельцам за большую сумму на сувениры и прочее продать можно. Хм, не к месту в ней бухгалтер проснулся... Глаза красивые, хоть и слишком длинные: яркие, как звезды в ночи, и окружены густыми ресницами – удивительно, что такие прекрасные глаза так гармонируют с грубым резким лицом. Если рассматривать Квазика по частям, то гнетущего жуткого впечатления он не производит. Губы темно-красные, а клыки белейшие торчат – красиво в принципе, эдакая мужественная агрессивность облика. Шрамы черные вблизи не так пугающи: видно, что неживые, а будто ровные полоски блестящей черной кожи для маскировки на лицо наклеены. Точно к внешности мужа скоро окончательно привыкнет, а там и о выполнении договора подумать можно...

Сердце Веры ёкнуло от предчувствия, которое отнюдь не было неприятным... М-да, давненько она с последним кавалером рассталась, давненько.

Веру осторожно уложили на кровать.

– Как себя чувствуешь?

– Как ты и обещал: хорошо прожаренной в мозгах. Завтра придется прожарить их снова – я не сообразила сегодня, что прерываю сеанс обучения. Завтра попробую продержаться дольше.

Вера содрогнулась.

– Ты намерена продолжить?! Но зачем? – поразился Квазик. – Ты страшно кричала и датчики показывали почти запредельный уровень боли – зачем тебе это, Вера?

Ого, он впервые назвал ее по имени! Вера чуть не прослезилась. Эх, нервы совсем ни к черту стали.

– Да вот хотя бы для того, чтобы меня перестали брезгливо именовать низшей человечкой. – Хотелось сказать это гордо, но получился хриплый горький всхлип. Ну и ладно.

Квазик заметно смутился.

– Наверное, мне стоит извиниться за такое обращение, – сконфуженно признал он.

– О, что ты, не утруждайся, – хмыкнула Вера. Огромный демон в фазе смущения выглядел забавно. – Договор дай. Восьми процентов лингвы хватит, чтобы его понять?

– Договор о продлении рода один из простейших, для его понимания не нужно было подключать себя к лингве, – покачал головой Квазик.