Капитанша хохотала до слёз, когда друзья поведали о том, как оба были влюблены в Марго Старотьян. Точнее, сперва был влюблён он, Петечкин, а Васиров вызвался ему помогать очаровывать школьную отличницу. Но переусердствовал и сам втрескался в подругу друга. Секаса тогда в Союзе не существовало, и любовь была платонической, на пионерском расстоянии.

Про их приключения проведали киношники и сняли фильм. Даже два фильма! Только фамилии и имена изменили. Если имена поменяли радикально, то с фамилиями не заморачивались. Просто переставили окончания друг от друга.

Так Саша Петечкин стал Васей Петровым, а Русик Васиров уже Петей Васечкиным. Имя Марго отдавало булгаковщиной, и она превратилась в Машу. Из дочки армян Старотьян она преобразовалась в русскую девочку с фамилией Старцева.

А вот вечному изобретателю Скворцову не повезло. Его лишили имени, правда, фамилию оставили без изменений.

Съёмки вела Одесская киностудия, но в это же время на киностудии Горького снимали "Гостью из Будущего".

И, однажды, в Артеке все дети встретились. Там-то Скворцов и спёр миелафон у Алисы Селезнёвой, обещая встроить бесконтактную зарядку, ведь до этого ей приходилось из будущего с миелофоном таскать и свинцово-кислотный аккумулятор.

Он пообещал и Петечкину с Васировым с помощью этого миелафона прочитать мысли Старотьян, и узнать, кого она любит больше, но что-то пошло не так, и школяров разбросало по времени.

Русика и Сашу закинуло на 6 лет вперёд. Марго на 8 (это они потом узнали, когда приехали к ней давать интервью по Солсбери). Следов Скворцова друзья так и не нашли. Может, его вообще в будущее забрали бесконтактные грушефоны изобретать.

– Вот Вы, русские, мастера врать! – покатывалась от смеха Марва Эль Селигдар, капитан сухогруза.

– Невероятно, но факт! – по привычке бросил Васиров. Он знал, что самый верный путь завоевать женщину – это заинтересовать её. Пока план работал. Он уже мечтал сменить тесный матросский кубрик на уютную каюту капитанши.

– Ой, уморили, ребятки! Да быть такого не может, чтоб мне сесть на мель в этом канале!

Ох, зря она так зареклась…

– Скажи, Марва, а ты за Солнце или за Луну?

– За Луну, – не уверенная, к чему тот клонит, ответила капитанша.

– Значит, ты – за Советскую…

Договорить ему опять не дали. Снова, как и всегда, раздался звонок. Точнее, раздалась сирена, послышался глухой удар и…

* * *

– Эх, Русик, говорил же я тебе – ну его нафиг этот Египет! Пока власти не откроют его официально, нефиг туда лукаться! Надо было через Белку лететь самолётом!

– Так это ж дорого! Мы ж десантура, морем привычнее. Возле Хургады бы и спрыгнули за борт.

– Вот если б летать научиться!

– Ну их, эти полёты. Лучше б желания исполнялись.

У Петечкина возникло ощущение дежавю. Фразы показались знакомыми.

Они брели по пустыне как бедуины. Очень хотелось пить. На горизонте виднелся оазис. Виднелся уже не первый час, но с каждым шагом отдалялся всё дальше и дальше. В оазисе громко играла музыка, пиво лилось из крана, и на фоне виднелись шпили! Ребята очень любили шпили. Особенно шпили-вили…

Но с другой стороны, пустыня давала гарантию, что их никто не заметит. И журналюги не свяжут их нахождение здесь с неожиданным происшествием с тем сухогрузом в Суэцком канале.

– Русик, а мы точно там ни при чём?

– Ты управлял тем сухогрузом?

– Нет, не управлял!

– Вот и я не управлял! Да успокойся, нас там никто не запомнит! Мы для арабов, прикинь, все на одно лицо!

* * *

Джеймс Блянд облазил весь сухогруз. Он спинным мозгом чувствовал, что дело не обошлось без агентов КГБ. Джеймс чертыхнулся: всё никак не привыкнет к новой аббревиатуре вражеского агентства – ГРУ.