– И что важнее? – не отставал король.

Ему что, правда, интересно мое мнение? Удивленно посмотрела на него. Даже сердце защемило, какой… Погибель девичья! Даже если девушке шестьдесят. Глаза-то у меня есть. И сердце. С тахикардией и аритмией, но чувствительное к красоте. Неважно, чьей. Могу любоваться красивым человеком без всяких пошлых мыслей, как дивным созданием природы. Жаль, что такие красивые мужчины с юности испорчены и зачастую порочны.

– Конечно, родить наследника важнее! – влезла Селин. Клава кинула, подтверждая эту точку зрения.

– Смотря, с какой стороны оценивать, – не согласилась я. – Для страны, для династии, важнее наследник. А для короля и ребенка, как для семьи, злобная, эгоистичная, черствая женщина – огромное несчастье. Ну, и для подданных, конечно, но уже опосредованно.

– Что стоит доброта, если женщина не способна родить, – ехидно сказала Селин, явно намекая на мой возраст.

– Важнее правильно воспитать. В нашем мире был один король, фаворитка которого родила ему семерых детей, – начала я.

– Какое непотребство! – ахнула распорядительница, картинным жестом схватилась за сердце, показывая, насколько она потрясена.

– Она была фавориткой короля многие годы, кажется, около пятнадцати, –продолжила я. – Именно ее называли истинной королевой, хотя законная жена тоже имелась. Фаворитка участвовала в политике, пользовалась казной, как собственной, говорили, что у неё нет сердца. Хотя она была очень красивая, остроумная, знала толк в развлечениях, король питал к ней сильную привязанность.

– А что потом? – спросила Клава с любопытством.

– Потом король поста… повзрослел, захотел более размеренной жизни, жестокие выходки и разнузданные развлечения перестали ему нравиться, и он стал искать понимающего собеседника, родственную душу. Ей оказалась воспитательница его детей, женщина благочестивая и высоконравственная. Он даже потом женился на ней тайным браком. Каждый выбирает для себя. Так что я не могу сказать, что важнее: душевная близость, мир в семье, любовь к детям или физическая способность к деторождению.

– Если бы я нашел женщину, сочетающую эти качества, Отбор был бы завершен тотчас или не состоялся бы вовсе, – грустно сказал король.

– Но почему вы так плохо думаете о наших двух оставшихся претендентках? Разве они недостойны вашей благосклонности? Прекрасные милые девушки… – возмущенно начала распорядительница.

– У нас ТРИ претендентки, лэра Розамунда, – жестко поправил король. – Лэра Брюстнер прекрасно справляется, и не зря я выделяю ее среди прочих. Полагал, вы внимательнее. Мое почтение, дамы, – король бросил салфетку на стол и вышел.

Все проводили его голодным взглядами. Какие ноги, какая… спина! Как ему идут облегающие штаны и высокие сапоги!

– Лэра Брюстнер, я попрошу вас не рассказывать таких вульгарных историй невинным девушкам! – тут же предъявила претензию гофмейстерина.

– Думаю, в вашем мире такие истории тоже случаются, – заметила я.

– Но о них не рассказывают за столом в присутствии короля!

Я извинилась. Наверное, в самом деле, не стоило рассказывать о мадам де Монтеспан. Тем более, что кончилась её жизнь не очень-то весело. Да и вообще, всю жизнь дрожать, что мужик к тебе охладеет, бороться с соперницами, интриговать, придумывать все время новые развлечения, вечно быть женщиной-праздником… я бы точно не смогла. Муторно и, на мой взгляд, не стоит затраченных усилий и уж тем более, преступлений.

– Берта, ты хочешь стать королевой? – взяла меня под руку Клаудиа.

– Я?! – даже отшатнулась. Этот геморрой разве можно хотеть?