– Учился ли он где-нибудь, наш лорд Найджел? – спросил король.

Джордж Гериот не мог точно ответить на этот вопрос, но высказал предположение, что молодой лорд учился в чужих краях.

– Мы сами дадим ему совет, как заниматься науками с наибольшей пользой; а может быть, мы пригласим его ко двору, чтобы он учился вместе со Стини и малюткой Чарлзом. Хорошо, что мы вспомнили о них. Уходи, Джордж, уходи, ибо дети сейчас вернутся домой и мы не хотели бы, чтобы они узнали про дело, о котором мы с тобой только что говорили. Propera pedem[42], о Джорди! Забирайся на своего мула и – с богом!

Так закончилась беседа между добрым королем Джейми и его щедрым ювелиром и золотых дел мастером.

Его я знаю – он точь-в-точь лимон:

Им остроумцы смачивали губы,

Чтоб перебить лимонной кислотой

В зубах навязший мед придворной лести.

Сок был жесток и едок – но, увы,

Кончается: лимон почти что выжат,

А бедная сухая кожура

Пойдет в корыто для свиного пойла –

Не любят люди горького.

«Камергер» (комедия)

Добрая компания, приглашенная гостеприимным горожанином, собралась в его доме на Ломбард-стрит в «тощий и голодный» полуденный час, чтобы принять участие в трапезе, разделяющей день на две части, – примерно в ту пору, когда современный светский человек, ворочаясь на своей перине, не без сомнений и нерешительности мало-помалу приходит к убеждению, что пора все-таки начинать его. Явился туда и молодой Найджел в костюме хотя и простом, но все же более приличествующем его возрасту и званию, чем прежнее одеяние, в сопровождении своего слуги Мониплайза, внешность которого также значительно изменилась к лучшему. Из-под синего бархатного берета, небрежно сдвинутого набекрень, смотрело его торжественное и суровое лицо. На нем был плотный, облегающий камзол из синего английского сукна, который, не в пример его прежней одежде, не могли бы разорвать все подмастерья с Флит-стрит. Щит и палаш – оружие, соответствующее его положению, – и изящная серебряная пряжка с гербом его господина свидетельствовали о том, что он был слугой аристократа. Он сидел в кухне почтенного горожанина, предвкушая тот момент, когда его услуги за господским столом будут вознаграждены и он получит свою долю угощения, какое ему не часто случалось отведывать. Мейстер Рэмзи, ученый и изобретательный механик, тщательно вымытый, причесанный и очищенный от копоти и сажи мастерской и кузницы, был, согласно обещанию, благополучно доставлен на Ломбард-стрит. Сопровождавшая Рэмзи девушка лет двадцати была очень красива, очень скромна и застенчива, но ее черные живые глаза то и дело вступали в спор со степенным выражением, на которое молчание, сдержанность, простой бархатный чепчик и батистовые брыжи обрекали мисс Маргарет, дочь почтенного горожанина.

Среди гостей были также два лондонских торговца – в широких плащах с длинными золотыми цепочками, с добрым именем, весьма сведущие в своем торговом деле, но не заслуживающие более подробного описания. Был там еще пожилой священник в рясе – скромный, почтенный человек, такого же простого нрава, как и горожане его прихода.

Этих слов достаточно для описания вышеупомянутых гостей, но иное дело сэр Манго Мэлегроутер из Гернигокасла, который заслуживает большего внимания как одна из наиболее самобытных фигур того времени, в которое он процветал.

Этот славный кавалер постучал в дверь мейстера Гериота как раз в тот момент, когда часы начали отбивать двенадцать, и прежде чем прозвучал последний удар, он уже сидел в своем кресле. Это дало кавалеру отличный повод отпускать саркастические замечания в адрес всех, кто приходил после него, не говоря уже о шутках на счет тех, кто проявил излишнюю поспешность и явился раньше времени.