В себя приходила медленно. Сначала небытие сменилось вязкой темнотой, которая позволяла чувствовать отголоски слабости и тошноты, затем появились цветные узоры перед глазами. В первый раз их видела не в детстве, когда специально надавливали слегка на глазницы, чтобы вызвать "калейдоскоп", а в зрелом возрасте и в обратной реакции. Затем начал слышаться какой-то шум, но разобрать его не представлялось возможным, и лишь после этого меня забрал сон.
***
Чуть позже в той же комнате.
- Фрея, ты что творишь??? - раздался возмущённый мужской голос, а после проявился и его брюнетистый обладатель. - Ладно, я, мне и не такое простят, но ты!!! - казалось, у мужчины не хватает слов, во всяком случае, культурных, но он выражал свои эмоции расхаживанием из угла в угол и активной жестикуляцией, которые не оставляли сомнений в его возмущении.
- Локки, но я...
- Фрея, - вмешался блондин, - ты должна понимать, что подопечные – не игрушки. Мы ведь тоже могли бы вытянуть из тебя признания, но ни один из нас до такого не опустился. Да и внушать младшей свои слова… Как-то противно. Неужели ты сама не могла нам признаться? Да и просто поговорить?
Казалось, девушка застыла статуей. К концу двух мужских фраз она уже была белой, как алебастр, только цветные ткани платья сохраняли жизнь, лицо хранило смесь недоумения, досады, обиды, раскаяния и боли. Той боли, то доверишь не каждому. К счастью, собеседники или поняли, или просто не сдержали эмоций и с двух сторон обняли красавицу.
- Ну же, малышка, помнишь, как ещё в детстве заявила, что мы твои братья, названные?
- Да, ведь мы родные не по крови, а по духу, и для меня вы братья. Были есть и всегда будете!
- Ты нам доверяешь?
- Конечно! - безапелляционный ответ порадовал и блондина, и брюнета.
- Расскажешь?
- Нет! Не сейчас!
И столько эмоций было в голосе, столько боли, что названые братья предпочли уступить.
И, видимо, голоса разбудили спящую девушку, подопечную той, что не желала раскрывать свои тайны, и мужчины поспешили ретироваться.
***
Как же плохо! И физически, и морально. Что со мной вообще было? Память не спешила загружать сознание воспоминаниями, предпочитая позволить организму сначала произвести инвентаризацию и оценку общего состояния. Полученные итоги: лёгкая степень истощения (дня три усиленного питания и проблемы как не бывало), нервное истощение (а вот это уже серьёзно, но что тут можно посоветовать, когда жизнь без эмоций – не жизнь?), потрясение, опять-таки, нервное (память, возвращайся, я знать хочу!), небольшое перенапряжение и повышенное давление. Ну да, отпевать ещё как-то рановато. Так, надо вставать!
Первая же попытка оторвать голову от горизонтальной поверхности вызвала головокружение и тошноту. Уронила голову обратно. Не помогло. Помня, что если тошнит, то лучше лежать на боку, перевернулась и чуть не свалилась с узкой лежанки. Так как глаза всё равно отказывались помогать, либо не фокусируя взгляд, либо застилая всё разноцветными геометрическими фигурами, решила ориентироваться на ощупь.
Прохладная рука, внезапно опустившаяся на мой разгорячённый лоб, оказалась одновременно и спасением, и наказанием.
Спасением – потому что прошли всё физические недомогания, а наказание – я вспомнила досконально произошедшие события. И резко как-то расхотелось выздоравливать. А лучше было бы заболеть амнезией! Или вовсе куда-нибудь испариться, чтобы не пришлось смотреть в родные разочарованные глаза.
Внезапно поняла, что в уши льётся вода. Оказалось – слёзы, которые уже прочертили русла ручейков с двух сторон. Внезапно разозлилась. И чего реву? Да, это мои мысли. Высказала бы я их? Снова да, но позже и не в такой форме. Виновата ли я в случившемся утром инциденте? Ээээ, наверно, доля вины есть, ведь это были мои мысли… Да к чёрту! Обычно мои мысли остаются моими! И моей вины в том, что одна богиня решила побыть психотерапевтом, нет! А может… Нет! Да, стыдно, да, неловко, но смысл чувствовать вину за стихию? Я же не извинялась за каждое землетрясение, цунами, ураган и прочее на Земле, подобное и в голову даже не приходило! А божества бывают хуже стихийного бедствия, право слово!