– Очень интересно, какого же рода эта задача? Не делайте такое лицо, вы мне сейчас все расскажете в любом случае.

– Есть одна тайная организация, глубоко пустившая корни среди аристократии разных стран. Она провозглашает своей целью распространение знаний и справедливости, но ведь известно, куда вымощена добрыми намерениями дорога. У нас есть подозрения насчет истинных целей этих людей, и мы внимательно следим за ними. Одними из этих людей были ваш отец и дядя, после их трагической кончины меня прислали сюда.

Я бы и дальше слушал падре Игнасио, но нас прервал настойчивый стук в двери.

– То, что вы рассказали, очень интересно, но мне пора. Мы продолжим позже.

– Что приключилось? – спросил я, выйдя.

– Княже, боярин Аникита челом бьет, просит подняться. Пришли до вас.

– Тимофей, – припомнил я его имя. – Я сейчас велю Аниките сменить вас. Поедешь с герцогскими егерями навстречу полякам, посмотришь, что там за войско на нас движется. Возьми с собой людей, сколько надобно, но чтобы я все знал.

– Это можно, – осклабился казак. – Проведаю про ляхов все, как есть, княже!

На сей раз депутация была от знатнейших дворян герцогства. Увы, желания у аристократов и бюргеров совпадали. Они не хотели войны и имели подозрение, что я могу ее развязать. Я хотел было спросить, не оскорбляет ли их поведение короля Сигизмунда, но, внимательно оглядев, не стал. Ничто их не оскорбляет. Потомки рыцарей, завоевавших когда-то эти земли, хотели только покоя и не собирались видеть дальше своего носа. Сегодня в Мекленбург заявились поляки, завтра своих людей пришлет император, и они выгонят этих сытых котов из их замков. Интересно, вспомнят ли они об этом случае?

Милостиво выслушав господ депутатов, я заверил их, что у меня нет иных желаний, кроме как решить дело миром, и отпустил. Потом мы с Аникитой, давая последние наставления, отправляли наших лазутчиков. Потом были еще какие-то дела, в общем, вернулся к падре Игнасио я только вечером. Камера была пуста. Сначала я не поверил своим глазам.

– Эй вы, лишенцы! Где поп? Где, чтобы вас поперек в господа бога душу мать, и якорь вам в задницу, этот проклятый поп!

Охрана озадаченно молчала, со страхом поглядывая на меня. Аникита нехорошо смотрел на своих подчиненных, поигрывая плеткой. И только Анисим бочком-бочком протиснулся в камеру и стал осматривать стены, заглянул под немудреные нары и озадаченно хмыкнул.

– Эх, что за темница, герцог-батюшка, где же это видано, чтобы постели татям устраивать. Роскошествовать им нечего – раз уж попались, могли бы и на соломе перемочься.

– Чего?

– Чего-чего… Вон лаз какой под топчаном – оно, конечно, латинец телесами вельми велик, но жить захочешь – протиснешься.

Да, замок довольно древний, и тайн в нем, судя по всему, не счесть. Вот одна из них мне и попалась. Анисим, пройдя тайным ходом до рва замка, нашел лишь брошенную сутану падре Игнасио. Интересно, много ли таких ходов в Гюстрове, и самое главное – много ли людей о них знают? Ну чего бы сначала иезуита не допросить, а потом с этими напыщенными индюками беседовать? Перетоптались бы в прихожей, паразиты. Ох, лихо мне!

Похороны герцога Адольфа Фридриха и герцогини Маргариты Елизаветы были проведены со всей возможной пышностью. Мне нужно было выгадать время, а послам волей-неволей пришлось участвовать во всех этих церемониях. Когда наконец вернулись лазутчики и принесли мне необходимые сведения, я вздохнул свободнее. Ну что можно сказать, я, конечно, не ожидал, что король Сигизмунд пошлет в Мекленбург своих крылатых гусар, но все же ждал большего уважения, что ли. К нам двигалось ровно четыре хоругви польской кавалерии. В каждой из них было примерно десятка четыре великопольских шляхтичей. Правда, у каждого доблестного воина было два-три пахолика-оруженосца. К тому же путешествовали ясновельможные паны с комфортом, у самого бедного было минимум два воза в обозе со всяким припасом, шатрами и утварью. Если помимо воинов посчитать всех обозных и прислугу, две тысячи народу как раз и набиралось. Активных, так сказать, штыков и сабель было сотни четыре, остальные тыловики.