– Я предпочитаю верхом, тем более что Гюстров ведь совсем недалеко, не так ли?

– Да, ваша светлость, всего около пяти миль.

– Всего? Ах, да, немецких миль. Прекрасно, мне надо две сотни лошадей под седлом. Для меня и моей… кхм… свиты. Засиделись мои приближенные, все на море да на море.

– Боюсь, такого количества, ваша светлость, в магистратских конюшнях нет.

– А сколько есть? Да не жмитесь, грех это – сюзерену жалеть лошадей. К тому же я верну, обещаю.

Какое-то количество успели купить Лелик и Болек, пока я шлялся по местным достопримечательностям, какое-то пожертвовали местные шишки во главе с бургомистром, но тем же вечером отряд в сто двадцать всадников помчался в сторону герцогской резиденции в Гюстровском замке. Я чертовски соскучился по своей родне и хотел им задать несколько щекотливых вопросов. Отряд примерно поровну состоял из моих драбантов и новоявленных русских рейтар. Лошади были, правда, не очень, но к утру мы должны были поспеть. Я мало что знал из прежней жизни о Мекленбурге, кроме известной шутки Бисмарка, что если случится конец света, он переедет в Мекленбург, ибо там все события запаздывают на сто лет.

Герцогский замок мне понравился – чувствовалось, что у его владельцев есть вкус и деньги. То, что часть этих денег была моей, добавляло решительности. Когда мы подъехали, замковая стража бдительно спала. Ворота были, конечно, закрыты, но у прислуги утро начинается рано, и никем не охраняемая вспомогательная калитка была открыта нараспашку. Там как раз что-то привезли. Мои драбанты вежливо, но твердо проследовали к главным воротам и открыли их. Фанфар, когда я прошествовал внутрь замка, не было, но это я успею исправить.

– Кароль, расставить караулы! Местную стражу… не будить. Если проснутся, просто не пускайте к оружию, а то мало ли что им со страху придет в голову. Займите кордегардию и вежливо улыбайтесь. Аникита, на тебе внешняя охрана. Твои люди все равно немецкого не знают, так что инструкция простая: всех впускать, никого не выпускать. Клим, ты с Аникитой будешь переводить, если что. И кто-нибудь, да хоть ты, Мэнни, узнай, чем тут герцогов кормят, а то я готов съесть быка с герба, до того проголодался.

Когда мой кузен и полный тезка Иоганн Альбрехт II проснулся, его удивил непривычный шум в покоях. Без толку позвенев колокольчиком и так и не дождавшись слуг, он в отвратительном настроении вышел, запахнувшись в халат. Пройдя в тронный зал, он, оторопев, уставился на удивительную картину. Посреди зала было сдвинуто несколько столов, и на принесенных отовсюду стульях и скамейках сидели непонятные вооруженные люди и торопливо поглощали принесенную им еду и напитки. Прислуживали им его слуги, поглядывавшие на пришельцев с явной опаской.

– Что здесь происходит! – начал он было громогласно выяснять, но к концу фразы сбился на дискант.

Я внимательно осмотрел своего двоюродного братца. Больше этот жирный боров никем другим быть не мог. Кроме того, в зале висел его парадный портрет, хотя и безбожно льстивший, но передававший внешность достаточно выразительно.

– Доброе утро, кузен! А мы тут завтракаем, не возражаете? У вас чудесная телятина, передадите при случае повару мою благодарность. Присоединяйтесь!

Моему тезке был всего двадцать один год, но изрядное брюшко выдавало в нем завзятого чревоугодника, а взор интеллектом не блистал.

– Кто вы такой? – спросил он испуганным голосом.

– Господи боже! Вы меня не узнаете? Я – герцог Мекленбурга Иоганн Альбрехт.

– А я тогда кто?

– Вы – мой кузен, насколько я понимаю, Мекленбург-Гюстровский, а я – Стрелицкий! Друг мой, вы никак не проснетесь. Эй, вы, обалдуи, ну-ка подайте кресло герцогу. Мы с ним славно позавтракаем. Да садитесь же!