— Ааа! — издаю полурык-полукрик прямо в спину мужчин и останавливаюсь, тяжело дыша.

На мой возглас, наполненный злостью и отчаянием, поворачиваются все: мужья, жрецы, тени по углам. И на мгновение даже кажется, что статуи трёх богинь тоже приподняли свои головы, украшенные диадемами, чтобы выяснить причину моего несанкционированного бунта.

Ко мне стремительным шагом направляется Тринадцатый, на лице которого замечаю упрёк.

— Я понимаю, ты здесь недавно, и многое тебе ещё незнакомо и непонятно, — с силой тянет меня за локоть, отчего врезаюсь в его твёрдую грудь.

Теперь, когда жрицы изрисовали моё тело татуировками, я могу находиться рядом с мужьями. Но от силы минут пять. Для большего мне нужна личная татуировка от каждого, поскольку лишь носители стихий могут адаптировать моё тело к ним. Тем не менее, я уже могу похвастаться полезными татуировками, которые адаптируют мой разум и тело к здешним условиям. И ещё помогают понимать местную речь, которая, кстати, похожа на смесь египетского и турецкого. А их письмена, которые заметила на глиняных табличках и некоторых колоннах, похожи на аккадский.

Так, благодаря стараниям жрецов, я говорю на общепринятом языке драконов. И могу не бояться, что меня расплющит атмосферой, зажарит палящими лучами Солоноса (местного солнца то бишь) и ещё двумя другими планетами, которые выбрасывают на земли Осени огромное количество радиации.

Ладно. Что-то я отвлеклась. Вернёмся, как говорил мой препод по политологии, к нашим баранам. Точнее, к крепкой хватке Тринадцатого на моём локте.

— Но проявляй уважение к нашим традициям, — он говорит это таким тоном, что у меня внутри всё сжимается от страха. В голове тут же проносится картина, как моя первая школьная любовь вмазала мне сырой половой тряпкой прямо по лицу за то, что я написала письмо с признанием.

Как тогда помню заливистый смех гиен-одноклассников и слова, после которых я стала настороженно относиться к мужчинам: «Меня чумазые не интересуют. Иди умойся, помойная девка». И речь тогда шла не о том, что он ударил меня тряпкой, тем самым испачкав меня. А потому, что у меня тёмно-каштановые волосы и смуглая кожа, что, собственно, и выдаёт во мне горячую южную кровь.

С тех пор я старалась больше не загорать.

Не знаю, что Тринадцатый увидел в моих глазах, поскольку он округляет свои и резко отступает на шаг.

Опускает голову, пряча взгляд, и играет желваками. А затем твёрдо, вселяя в меня непоколебимую веру, произносит:

— Запомни, я никогда не причиню тебе умышленный вред. А те, кто посмеют это сделать — лишатся своих поганых конечностей.

Он стремительно разворачивается на пятках и уходит прочь, будто бы вспомнил, что его ждут неотложные дела. Прямо посреди разговора!

Что это, жест доброй воли?

В любом случае мне приятно знать, что у меня есть защитник. Пусть и до невозможного высокомерный и чересчур властный. Царская особа, блин!

— Нарушительница, — обращается ко мне Дариос, — нам нужно выехать до захода Солоноса. Поэтому, — он выставляет средний и указательный палец и начинает имитировать ими ходьбу, — поторопись и энергичнее переставляй своими прелестными ножками.

27. ГЛАВА 15: НИНА

Покидаю главную святыню и тут же зажмуриваюсь от того, насколько снаружи всё красное. Точнее, свет, который льётся со звёздного небосвода и окутывает собой всё пространство, рубиново-красный. А сам пейзаж, напоминающий декорации к психологическому триллеру с элементами фантастики, — безысходно-чёрно-белый. Смотря на него, складывается впечатление, что здесь недавно произошло извержение вулкана. Воздух горячий, тяжёлый и какой-то безжизненный, что дышать трудно. Землю густо засыпало вулканическим пеплом. А деревья превратило в обугленные коряги.