— Упс, — сконфузился он, опустив уголки губ в насмешливой гримасе. — Мимо, — вампирёныш вновь пошатнулся и, отпив вино из бутылки, продолжил: — Если бы я был судьёй, ни за что бы не вручил тебе Золотой Лук*. Отвратительная меткость…

— Если бы я захотел в тебя попасть, мой дорогой друг, — с сарказмом выразил свои мысли, — в твоём лбу красовался бы дополнительный глаз.

Вампир издал ехидный смешок. Икнул. И в очередной раз пошатнувшись, потерял равновесие и упал прямо лицом в грязь.

Ненавижу этого досаждающего гадёныша. Надоели его пьяные выходки. Но хуже того — таскать эту тощую задницу на своих плечах, когда тот, перепив, отрубается в самый неподходящий момент. Например, как сейчас.

Я закатил глаза и в сокрушительном жесте поднял руки к небу.

К Хаосу! Пусть Лаос самостоятельно разбирается со своей никчёмным существованием. А оно у него действительно было таким. В пьяницы скатываются не от лучшей жизни. К тому же довелось однажды услышать, что родная мать вампирёныша продала его в рабство за клочок земли.

Пожалуй, вампиры отличались своей «особой» семейной связью… Но мне до этого нет дела.

Я перевернул Лаоса на спину, чтобы он не задохнулся, и отправился на пробежку.

Интенсивные физические нагрузки вытесняют все мысли, связанные с Зои.

По крайней мере, я так думал. И, может быть, чутка надеялся, что, зарывшись в дела и тренировки, я перестану грезить о невесте.

Однако… последующие три дня я провёл в сущем кошмаре.

_______

*Золотой Лук — награда, которую вручают на Осенних играх за отличную стрельбу.

25. ГЛАВА 20: ДОЛОС

Я подставил лицо холодным струям воды и, крепко зажмурив глаза, стиснул зубы. Кажется, что образ Зои преследует меня везде: в личных комнатах, в душе и, Хаос раздери, даже в туалете. Куда бы ни шёл, везде вижу её тёмно-зелёные глаза, спутанные каштановые волосы и припухлые губы. А когда вспоминаю её тяжёлую грудь с крупными розовыми сосками, тонкий изгиб талии и то, как она целовалась при нас с Иллаем, член моментально твердеет.

Ощущение, будто я горю изнутри, как при лихорадке. Чувствую себя паршиво. Но хуже того — осознавать, что я безумно хочу свою ненавистную жёнушку.

Конечно, я за то, чтобы восстановить этот летящий в бездну брак. Тем более, я не стремлюсь отправиться в Пустошь в качестве мясного корма. Но я думал, что всё будет протекать медленно, и я постепенно отойду от неприязни к своей жене. Ко всему прочему, мне требовалось свыкнуться с новыми повадками Зои. И её таким манящим, еле уловимым запахом.

Надо же. Я сильно удивился тому, что она теперь не воняет, а пахнет. Смородина, малина и мята — запахи дома, свободы и всех моих самых дорогих воспоминаний, связанных с семьёй. Но это сочетание не бередило рану, а напоминало то, как я был счастлив. Даже хочется допустить приторную мысль в духе: «А стану ли я таким же счастливым в этой семье?».

Я прислонился лбом к холодному мокрому кафелю и до крови прикусил указательный палец. Но и это не помогло прийти в себя. Член набух и болезненно пульсирует. А моё здравомыслие висит на волоске от опрометчивого поступка: ворваться в комнату жены и оттрахать её так, чтобы она неделю не смогла нормально сидеть.

Но я держусь. До поры до времени. Кто знает, что может случиться завтра. И мне порядком надоело, что Иллай уже который день получает всё, а я со своими мальчишескими обидами нахожусь в стороне.

К тому же я несколько раз пытался достичь разрядки. Но у меня ничего не получалось. Даже сейчас, когда я в очередной раз провожу ладонью по напряжённой плоти, возникает ощущение, что кончу совсем нескоро. И вряд ли мне хватит только этих простых действий рукой.