– Пока все выглядит несложно. А скажите, кто-нибудь будет приходить убирать квартиру?

Симо затушил сигарету.

– Предыдущую femme de ménage[32] отослали назад на Филиппины. Вам надо будет нанять новую. – Он кивнул в сторону кухни. – Не ее. Платите наличными.

– Ах да. Я как раз хотел об этом спросить. Понимаете, сейчас у меня совсем нет денег, а мне надо оплатить счета, которые…

Симо поднял руку, и Беннетт в первый раз заметил, что косточки указательного и среднего пальцев у него гораздо крупнее и тверже остальных, а по внешнему краю ладони тянется гребень затвердевшей кожи, наподобие черепашьего панциря. Наверное, он может разбить кирпич с одного раза, подумал Беннетт. По крайней мере, сломать шею.

– Раз в месяц, пятнадцатого числа, вам будут приносить на квартиру двадцать тысяч франков. – Он вытащил из кармана коричневый конверт. – Здесь первый платеж. Тут же ключи от машины и от квартиры и образец подписи нашего друга. Я позвоню вам в Монако завтра в восемь вечера, чтобы удостовериться, что вы на месте и устроились. – Он посмотрел на часы. – Вопросы есть?

Беннетт какое-то время изучал свои записи, затем покачал головой:

– Вроде бы все ясно.

Симо встал, и Беннетт проводил его до двери. На пороге японец обернулся и слегка поклонился:

– Желаю вам приятно провести время в Монако.

Почему-то это прозвучало как приказ.

Беннетт неторопливо вернулся в гостиную, где его уже ждал инквизитор в бейсбольной кепке. Жоржет, все еще обиженная холодностью посетителя, убирала чашки с кофе со стола и с неодобрением поглядывала на раздавленную в пепельнице сигарету Симо.

– Итак, – сказала она, – это был японец. Не сомневаюсь, что у вас с ним какие-то дела.

Беннетт выдержал паузу.

– Вообще-то, Жоржет, я подумываю о том, чтобы купить машину. «Тойоту». Очень хорошие машины, эти «тойоты». Такие надежные.

– Но недешевые. – Жоржет склонила голову набок, ожидая дальнейшей информации.

Беннетт набрал в легкие воздуха.

– Совершенно верно. Поэтому я решил принять предложение о работе на следующие несколько месяцев. У меня будут сплошные разъезды. Начинаю прямо завтра. – Он увидел, что глаза Жоржет сузились. – Не беспокойтесь, я вам заплачу.

– А кто будет заботиться о вашей одежде? Кто будет ее чистить? Чинить? Кто будет стирать ваши рубашки, заботиться о вас как о собственном сыне? А?

– Не волнуйтесь об этом, прошу вас. Я буду жить в гостиницах.

Жоржет презрительно хмыкнула:

– Эти дикари. Они же не отличат крахмала от сливового варенья. Я-то знаю, мне об этом рассказывали.

Вечером, пока Беннетт морально и физически готовился к отъезду, Жоржет зашла в кафе «Крийон» за ежедневной порцией ликера и сплетен. Как обычно, на высоком стуле у стойки бара сидел месье Папин. Он отдыхал после утомительного дня, целиком посвященного мелкому вымогательству и вскрытию конвертов над паром. По крайней мере три деревенские дамы уже сообщили ему о том, что у Беннетта был неизвестный посетитель – «японец в костюме, совершенно невероятно», – и он бочком подобрался к Жоржет, чтобы разведать обстановку.

– Et alors, ma belle,[33] – прошептал он ей тихонько на ухо, как будто назначая свидание под старой липой на заднем дворике кафе. – У тебя сегодня был жаркий день?

Жоржет не хотела признавать, что и сама не имеет представления о цели сегодняшнего визита, и к тому же она терпеть не могла Папина, поэтому несколько мгновений помедлила, прежде чем ответить с многозначительным видом:

– Не твое дело. В некоторые вещи лучше не совать свой нос.

Она глотнула ликера и с наслаждением ощутила, как мягко он проскользнул в горло.