Заслуживают особого внимания рассуждения М. Хайдеггера о наступившей эпохе планетарной техники, где планетарная техника представляет собой осуществление метафизики (философии) Декарта, без которой современный мир был бы невозможен132. Все дело состоит в том, что Декарт на основе дедукции стремился осуществить систему всеобщего знания, «универсальной науки». Он сравнивал науку с деревом, чьи корни представляют собой правильную метафизику, ствол – это физика, а плодоносные ветви образуют такие конкретные науки, как этика, медицина и механика. Здесь правильная метафизика Декарта есть не что иное, как открытый им универсальный научный метод, представляющий собой «квинтэссенцию» европейского рационализма.

В основе правильной метафизики Декарта лежит тезис «мыслю, следовательно существую», который является первым и высшим принципом философии. Принятие данного принципа влечет за собой признание существования отдельной субстанции – души, независимой от тела и способной существовать без него. Таким образом Декарт достигает, как ему кажется, чисто разумного обоснования бытия и действительности и одновременно считает разум единственным и исключительным критерием истины. Однако, подчеркивает польский историк философии Ян Легович, чтобы разум не ошибался, необходима вера в существование Бога – отсюда не обоснованный методически перескок в сферу теологии, которую Декарт стремится рационализировать при помощи математического познания133. Этой проблемой он занимается в своих «Рассуждениях о методе», размышляя о существовании Бога, души и тела.

В размышлениях о природе Декарт исходит из понятия субстанции, под которой он понимает вещь, которая для своего существования не требует другой вещи. Он считает материальную субстанцию, или тело, как протяженную и немыслящую вещь, нематериальная же субстанция, или душа, является непротяженной и мыслящей. Здесь перед Декартом возникла принципиальная трудность взаимоотношения тела и души (разума), что свидетельствует о присутствии в его философии теологического способа мышления. Существенным является то, что современная технологическая цивилизация исходит из Декартовского подхода к миру, отдавая человека во власть неудержимых сил техники. Это власть станет абсолютной, сделает человека растерянным и беззащитным, если он «окончательно откажется от того, чтобы решительно противопоставить калькуляции осмысляющее мышление»134. Это означает, что человек должен укоренится на такой почве, чтобы он мог по-новому реализовать свою сущность в век технологической цивилизации и планетарной техники. Для этого следует «сказать «да» неизбежному использованию технических средств и одновременно сказать «нет», поскольку мы запретим им затребовать нас и таким образом извращать, сбивать с толку и опустошать нашу сущность… Я бы назвал это отношение одновременно «да» и «нет» миру техники старым словом – «отрешенность от вещей»»135. Именно отрешенность от вещей и способность выявить смысл мира техники, сделать его открытым для нас дает возможность построить новую почву для укоренения в ней человека, способного осуществить свою сущность.

Не следует забывать того фундаментального положения, что М. Хайдеггер в центре своих философских исследований ставит экзистенцию человека, которой угрожают бесчисленные опасности со всех сторон бытия. Это проявляется в его тревоге относительно конца своей экзистенции, относительно неотвратимой смерти. Человек спасается от неё тем, что начинает искать спокойствия в забвении, в тысячах мелочей обыденной жизни, в погоне за развлечениями, в стремлении игнорировать свою сущность, чтобы только не думать о своей смерти. Ведь совокупность экзистенции человека перед лицом смерти представляет собой страх перед ничто (небытием). В связи с этим польский историк философии Ян Легович подчеркивает, что сама экзистенция человека абсурдно возникает из бездонной пустоты, которую называют ничто. Конец экзистенции, или смерть, это конец краткого и эпизодичного существования, когда человек «уходит» в другое бездонное ничто