– А… Вы бы не подумали, что у меня восьмилетняя дочка, верно?

– Нет.

– Ее Винни зовут. Мне едва шестнадцать стукнуло, когда я ее родила. Я была младшей в семье, и отчим нам, девчонкам, проходу не давал. Вот почему мне приходится зарабатывать на жизнь. Винни живет у одной дамы в Финчли. Двадцать восемь шиллингов в неделю ее содержание мне обходится, не считая одежи. Она ужас как любит море.

– Очень сожалею, – сказал Тони, – но это невозможно. Мы с вами выберем для нее хороший подарок.

– Ладно… Один джентльмен подарил ей чудный велосипед к Рождеству. Она свалилась с него и расшибла коленку. Так когда надо ехать?

– Как вы хотите ехать – поездом или машиной?

– Поездом. В машине Винни тошнит.

– Винни не поедет.

– Да, конечно, но все равно поездом лучше.

Они договорились встретиться на вокзале Виктория в субботу днем.

Джок дал Бэбз десять шиллингов, и они с Тони отбыли домой. Последнее время Тони плохо спал. Оставаясь один, он не мог не ворошить в памяти все происшедшее со времени приезда Бивера в Хеттон; выискивал упущенные в свое время улики; взвешивал, не мог ли он что-нибудь сказать или сделать, что изменило бы ход событий; возвращался мыслями к первым дням знакомства с Брендой в надежде хоть там найти объяснение происшедшим в ней переменам; снова воскрешал в памяти сцену за сценой в последние восемь лет их жизни. И не мог спать.

Общее свидание состоялось в билетной кассе первого класса. Раньше всех – за десять минут до срока – прибыли сыщики. Чтобы Тони не потерял сыщиков из виду, ему показали их в конторе поверенного. Сыщики оказались бодрыми мужчинами средних лет в шляпах и тяжелых пальто. Они радовались предстоящему уик-энду, потому что большую часть своего рабочего времени топтались на углах и следили за парадными, и выезды подобного рода в конторе были нарасхват. В более скромных бракоразводных процессах поверенные довольствовались показаниями гостиничных слуг. Сыщики считались роскошью и требовали соответствующего к себе отношения.

В Лондоне в этот день стоял легкий туман. На вокзале загодя зажгли фонари.

Следом за сыщиками явился Тони в сопровождении верного Джока, который пришел проводить друга. Они купили билеты и стали ждать. Сыщики, ревнители профессионального этикета, предприняли попытку стушеваться, изучали рекламы на стенах, прятались за колонну.

– Кошмарная затея, – сказал Тони.

Спустя десять минут появилась Милли. Она возникла из мрака – перед нею шествовал носильщик с чемоданом; сзади, цепляясь за ее руку, плелся ребенок. Гардероб Милли составляли преимущественно вечерние платья: дни свои она обычно коротала в капоте перед газовой горелкой. Выглядела она неказисто, но довольно прилично.

– Извините, если опоздала, – сказала она. – Вот Винни никак не могла отыскать свои ботинки. Я ее тоже взяла. Я знала, что на самом деле вы не против. Она ездит по половинному билету.

Винни оказалась невзрачной девчонкой в огромных очках с золотой оправой. Когда она говорила, было видно, что у нее нет двух передних зубов.

– Надеюсь, вы не собираетесь взять ее с собой?

– Возьму, как не взять, – сказала Милли. – Она нам помехой не будет – головоломкой своей займется.

Тони наклонился к девочке.

– Послушай, – сказал он, – ты ведь не хочешь ехать в какую-то противную гостиницу? Ты поедешь с этим симпатичным джентльменом. Он повезет тебя в магазин и разрешит выбрать самую большую куклу, а потом отвезет домой на машине. Ты ведь хочешь поехать с ним, правда?

– Нет, – сказала Винни, – хочу к морю. Не хочу ехать с этим дядей. Не хочу куклу. Хочу к морю с мамкой.