– Да, и я то же самое подумала, когда вы сказали о телеграммах.

– Это ведь вполне вероятно? Вечерние газеты тут же все пронюхивают. Что же нам делать?

– Ничего не попишешь. Придется ждать… Давайте, приятель, кидайте, ваш черед.

– Я больше не хочу. Я очень беспокоюсь.

– Знаю, что беспокоитесь. Можете мне не говорить… но не бросите же вы игру, когда вам такое везение?..

– Простите меня… но это не помогает.

Он походил по комнате, подошел сначала к окну, потом к камину. Набил трубку.

– В конце концов, можно узнать, появилось сообщение в вечерних газетах или нет. Можно позвонить в клуб и узнать у швейцара.

– Это не помешает вашей жене прочесть газеты. Нам остается только ждать. Как вы сказали, в какую игру вы умеете играть? Петух и что?

– Петух и курочка.

– Валяйте.

– Да это же детская игра. Вдвоем в нее играть нелепо.

– Рассказывайте, как в нее играть.

– Ну, каждый выбирает себе животное.

– Отлично. Я буду собака, вы – курица. Дальше что?

Тони объяснил.

– Я бы сказала, что для таких игр нужно хорошее настроение, – сказала миссис Рэттери. – Но все равно попробуем.

Каждый взял по колоде и начал сдавать. Вскоре вышли две восьмерки.

– Гав-гав, – сказала миссис Рэттери, сгребая карты.

Другая пара.

– Гав-гав, – сказала миссис Рэттери. – Знаете, вы играете без души.

– А, – сказал Тони, – кудах-тах-тах.

И немного погодя снова:

– Кудах-тах-тах.

– Не глупите, – сказала миссис Рэттери. – Тут не пара…

Когда Альберт пришел задернуть занавески, они еще играли. У Тони осталось всего две карты, которые он перевертывал без конца, миссис Рэттери пришлось разделить свои – они не умещались в одной руке. Заметив Альберта, они прекратили игру.

– Что он мог подумать? – сказал Тони, когда лакей ушел.

(«Это ж надо, мальчонка наверху мертвый лежит, а он сидит и кудахчет, точно курица», – докладывал Альберт.)

– Пожалуй, не стоит продолжать.

– Да, игра не очень интересная. Подумать только, что вы других игр не знаете.

Она собрала карты и принялась разбирать их по колодам. Эмброуз и Альберт принесли чай. Тони посмотрел на часы:

– Уже пять. Шторы задернуты, поэтому не слышно, как бьют часы. Джок, должно быть, уже в Лондоне.

Миссис Рэттери сказала:

– Я б не отказалась от виски.

Джок никогда не бывал у Бренды в квартире. Она находилась в огромном, безликом доме, типичном для этого района. Миссис Бивер горько оплакивала потерю площади, занятой лестничными пролетами и пустым, вымощенным плитками холлом. Швейцара в доме не имелось, три раза в неделю приходила уборщица с ведром и шваброй. На табличке с именами жильцов значилось, что Бренда дома. Но Джок не очень-то этому поверил, зная, что не в характере Бренды, уходя и приходя, переворачивать табличку. Квартира оказалась на третьем этаже. После первого пролета мрамор сменил вытертый ковер – он лежал здесь еще до реконструкции, предпринятой миссис Бивер. Джок нажал кнопку и услышал, как за дверью зазвонил звонок. Однако к двери никто не подошел. Было уже начало шестого, и он не рассчитывал застать Бренду. Он еще дорогой решил, что зайдет для очистки совести в квартиру, а потом отправится в клуб и оттуда позвонит друзьям Бренды, которые могут знать, где она. Он позвонил еще, уже по инерции, немного подождал и собрался было уйти. Но тут отворилась соседняя дверь, и из нее выглянула темноволосая дама в алом бархатном платье; в ушах ее качались огромные серьги восточной филиграни, утыканные тусклыми дешевыми камнями.

– Вы ищете леди Бренду Ласт?

– Да. Она ваша подруга?

– И еще какая, – сказала княгиня Абдул Акбар.

– В таком случае не скажете ли вы, где я могу ее разыскать?