На подругу моя речь произвела впечатление. Она призадумалась, посерьезнев лицом, а потом выдала, не совсем по делу:

– Ох и головастая ты, Полиночка…– Она крутанула в воздухе кистью руки у себя перед носом, пытаясь изобразить этим жестом мою «головастость». – Умеешь ты вот эдак, из ничего, целую философию жизненную вывести… Вот скажи, почему у меня так не выходит, а?

Я усмехнулась:

– Потому что, не о том думаешь…

Не успела я договорить, как увидела, что навстречу нам, по дороге, поднимая клубы пыли, летит «волга» Егора. После прошлогодней истории, когда был арестован его отец, а все его имущество конфисковано, потому что Холодов, папаша Егора, был наемным киллером экстракласса, за которым гонялась вся милиция страны не один год, старая усадьба и машина остались у Егора. И еще… Он принимал самое активное участие в разоблачении банды, и даже получил серьезные раны при задержании упырей, это – во-первых, а во-вторых, на машину он заработал сам, своим честным трудом, так как был высококвалифицированным инженером-механиком.

Мы с Валентиной остановились на обочине и стали ждать. Не доезжая до нас метров пятьдесят (чтобы мы не захлебнулись пылью. Егор всегда был очень внимательным к людям, ну, и ко мне, в частности, чего уж там), машина остановилась. Бурое облако окутало «волгу», цвет которой рассмотреть сквозь эту завесу не представлялось возможным. Хлопнула дверца, и показался мой любимый. Я невольно залюбовалась им, не веря, что все вот это счастье – и целиком мое. Высокий, плечистый, в обычной белой футболке и серых холщовых рабочих штанах, со светлыми, чуть волнистыми волосами почти до плеч, с легкой небритостью, придававшей ему вид отчаянного красавца-флибустьера – он выглядел так, как не выглядел ни один артист на глянцевых обложках модных журналов. Да чего там! Он весь был пронизан внутренним светом, делавшим его обаяние неповторимым, а темно-карие глаза с веселыми искорками в глубине зрачков, добавляли его облику какую-то мальчишескую лихость и бесшабашность. Эк меня разнесло-то… Вот, что значит любовь…

Егор, увидев, кто стоит рядом со мной, расплылся в улыбке.

– Какие люди…! А Николай с тобой? – Он обнял Валентину, а меня чмокнул в щеку. Причем, вроде бы, простое касание губ, а как нежно и трепетно у него это вышло… Тьфу ты! Опять я начинаю расползаться растаявшим на солнце пломбиром. Ну, что же я могу поделать? Любовь – она и есть – любовь…

Валентина тем временем, махнула небрежно рукой, отвечая на заданный вопрос:

– Не-е-е… Кольша позже подъедет. Мы решили опять сюда перебраться. Ну, то есть, насовсем вернуться хотим. Как ты, пустишь на квартиру?

Новость вызвала у Егора неподдельный восторг.

– Какой разговор!!! Конечно!!! Живите, сколько хотите! – Потом глянул на меня и несколько нерешительно проговорил: – Тут вот еще что… Я сейчас в Сопелово уезжаю, дня на три. Там, вроде бы, много старинных вещей хотят передать в дар нашему будущему музею. Я хотел тебя попросить, не поночуешь ли ты в усадьбе? А то, дядя Слава там один остается… – Видя, как я непроизвольно нахмурилась, поспешно проговорил: – Вам втроем там будет веселее. Он, понимаешь, боится, что в доме много всяких вещей. А собачонка у него, сама знаешь, может только как звонок работать. В общем побаивается он один оставаться. А я постараюсь вернуться как можно быстрее… – И он просительно посмотрел на меня, скорчив умильную рожицу кота-попрошайки.

От такого его взгляда, я невольно улыбнулась и, конечно, кивнула головой, принимая его предложение. Валентина заинтересованно спросила: