– Извини. Ты не обожглась?

Руби взяла чашку чая и села во второе кресло с подголовником.

– Нет, но раз ты заговорил об ожогах… Ты видел ожог на запястье моей бабушки?

Хотя он был в очках-«авиаторах», она увидела морщины на его лбу.

– Нет. Сильный ожог?

– Я думаю, ей следует обратиться к врачу. Боюсь, ей понадобится пересадка кожи. Но ты знаешь, как она относится к медикам.

– Я знаю, – сказал Лукас и сильнее нахмурился.

– Взгляни на ожог и убедись сам. Может, она послушает тебя, а не меня.

Он напрягся:

– Я не разбираюсь в ожогах, но в ванной внизу есть аптечка. Мой друг-медик принес ее недавно. Можешь ее взять.

– Спасибо. Я выясню, что смогу сделать. – Руби посмотрела на восхитительную выпечку на подносе между ними, и у нее заурчало в животе от голода. – Хочешь бабушкины булочки?

– Нет, спасибо. А ты поешь.

Руби положила выпечку на тарелку, потом внезапно смутилась из-за того, что будет есть перед ним, и отодвинула тарелку.

Лукас снова нахмурился:

– Что случилось?

– Я поем потом.

Он нетерпеливо фыркнул и поставил чашку на стол.

– Не глупи. Поешь! Разве это не твои любимые булочки?

– Да, и поэтому их лучше не есть. Я не ограничусь одной.

Уголок его рта приподнялся в снисходительной полуулыбке, и Лукас стал менее задумчивым и пугающим.

– Я думал, ты любишь себя баловать.

В его тоне слышались насмешливые нотки, и Руби поерзала на месте. Она почувствовала, как горячий румянец заливает ее щеки, и уткнулась лицом в чашку. Сделав пару глотков, она сменила тему:

– У меня к тебе просьба. – Она поставила чашку и блюдце и рассердилась, когда та звякнула. Это выдавало ее волнение, словно она по-прежнему была неуклюжей, восторженной школьницей с острыми коленками. – Моя знаменитая клиентка хочет выйти замуж в Йоркшире и…

– Нет, – отрезал он, и выражение его лица стало каменным.

– Я не закончила.

Лукас поднялся с кресла и снова встал напротив окна к ней спиной:

– Об этом не может быть и речи.

Его непокорность и резкость рассердили Руби. Она должна была получить его разрешение. Ее деловые партнеры зависят от нее, она не может их подвести. Харпер и Аэрин теперь ее семья. Руби ставит перед собой цели и достигает их. Она строит планы на будущее и воплощает их. Если она дает обещания, то обязательно выполняет их.

– Но почему?

Лукас грустно хохотнул:

– Ну, я ненавижу свадьбы.

Руби прерывисто вздохнула:

– Не все свадьбы такие, как у твоих родителей. Я имею в виду, немногие женятся и разводятся по три раза.

Он повернулся к ней лицом и скривился:

– Ты зря тратишь время, Руби. Я не соглашусь.

А она-то думала, что упрямей ее бабушки никого нет. Лукас вывел упрямство на совершенно новый уровень. По сравнению с ним самый упертый осел – пустяк.

– Но Ротвелл-Парк – идеальное место для свадьбы. Здесь так много места, а огромная кухня – просто мечта. Моя подруга Харпер очень хочет фотографировать свадьбу, которая может пройти здесь. Она любит готическую обстановку. Помнишь, ты виделся с ней однажды, когда она приезжала сюда, чтобы навестить меня? Аэрин, как организатор свадеб, все устроит, и тебе не придется ничего делать. Она перфекционистка. Тебе даже не придется быть здесь. Я привезу свою команду кейтеринга за несколько дней до свадьбы, чтобы подготовиться. Пожалуйста, Лукас, хотя бы подумай, прежде чем отказывать…

– Нет.

Руби вскочила с кресла, едва не сбив чайный поднос со стола. Она стояла перед ним, сжав кулаки и покраснев от разочарования. Она не позволит ему стоять на пути к ее цели и помешать тщательно продуманным планам. Она не нарушит из-за него обещание, данное подругам и их знаменитой клиентке. Свадьба должна состояться. Она сумеет убедить его, даже если понадобится больше времени.