Может возникнуть вопрос: откуда у такой стеснённой в денежных средствах девицы завёлся такой дорогой в содержании домашний питомец? А у Кефира на самом деле по документам и имя состоит из пяти или шести слов, и родословная, как у британской королевы. Мне на такого кота с моим текущим уровнем доходов и, главное, расходов, всю его жизнь горбатиться.

Но мне Кефирчик достался абсолютно бесплатно. Еще и с приданым в виде лотка и запаса корма на две недели.

А дело было так…

В отделении челюстно-лицевой хирургии, где я тружусь медицинской сестрой, новогодняя ночь – это ни хрена не пора чудес. Ночь с тридцать первого декабря на первое января – это время, когда разверзаются врата ада. И его обитатели начинают срочно раскраивать друг другу морды.

Я в новогодние праздники традиционно дежурила, ибо я страшно жадная до денег, как уже, наверное, понятно. Я, собственно говоря, последние года четыре встречаю Новый год на работе. Привыкла. Но в предпоследний Новый год даже меня, привыкшую, часам к трем ночи, мягко говоря, утомил бесконечный поток пьяных жертв драк и прочих дебошей. И тут «скорая» привезла хозяина Кефира.

Уже потом, на следующий день, он поведал мне историю своего явления в отделение челюстно-лицевой хирургии. Была она, надо сказать, нетривиальной. Даже для челюстно-лицевой. Николая – так звали хозяина Кефира – супруга аккурат под бой курантов одарила долгожданным наследником. И так он этому событию обрадовался, что, разумеется, нажрался в рекордно короткие сроки. После чего пошел на улицу делиться своей радостью с окружающими. Окружающих в новогоднюю ночь нашлось немало, а что и как не поделил Николай с кем-то на улице – об этом история умалчивает, а Николай не помнит. Но остался у него на долгую память о рождении сына перелом нижней челюсти со смещением. Об этом мне сам Николай во время посещения процедурного кабинета и рассказал – преимущественно мычанием и жестами, но к этому за годы работы в челюстно-лицевой я тоже привыкла и расшифровывать наловчилась.

Пока Николай отдыхал у нас в отделении, супругу с младенцем выписали домой. И там выяснилось, что у дитятки аллергия на кота. Николай принимал посильное участие в устройстве кота на новое место жительства, но желающих взять домой взрослого здоровенного мейн-куна что-то не находилось. Николай совсем приуныл – к коту он был явно привязан. Но вариантов по-прежнему не было, жена его заикнулась об усыплении – и под угрозой оказалось уже семейное счастье Николая, ибо эта идея ему ужасно не понравилась.

А я что? А я дура сердобольная, по Славкиному выражению. В общем, я поехала «посмотреть котика». А уехала с котиком. А как не уехать-то было? Я, правда, поначалу опешила. Я как-то оказалась не готова к тому, что кот окажется настолько огромным.

А он посмотрел на меня яркими желтыми глазами, подошел, боднул головой в колено, а потом отправился в прихожую, сел, повернул голову ко мне и громко и требовательно мяукнул. Это звучало как «Пошли домой!»

Всё-то он понимал. И что не нужен больше тут. И что его усыпить могут. И что я его единственная надежда.

Вы знаете, я ни разу не пожалела о том, что забрала злодея. Умнейший оказался кот. Правда, с характером. Ну так и у меня характер тоже не сахар.

Маменька моему приобретению была совершенно не рада. Еще бы, это же отток денежных средств, как она мне сразу же и сообщила. «Ты будешь только ему на еду работать!» – заявила она мне с порога. «Лучше коту на еду, чем тебе на ботокс», – могла бы сказать я. Но не сказала. Потому что это мы уже проходили.