- Я поняла, - уточнять отчество врача оля не стала, так как Лариса и так была на взводе.

- А, когда родит, сделаешь вот так…

Риту привезли в клинику с раскрытием в восемь пальцев - повезло, что по пути не родила. Эмма Эдуардовна роженицу приняла оперативно и Олю, конечно, в род зал не пустили, но она и под дверью все хорошо слышала.

И как Рита материлась на медсестру, и на врача. И кляла на чем свет стоит ее саму, и как потом, когда дошло до потуг, ей стало не до разговоров. И, конечно, Оля первой услышала заветный писк новорожденного, больше похожий на мяуканье котенка.

- Хочешь посмотреть? - спросила акушерка и Рита буркнула:

- Не хочу.

Спустя пять минут дверь открылась и в коридор вышла медсестра с новорожденным.

Оля успела разглядеть только крошечные пальчики с длинными прозрачными ноготками, которые хватались за край пеленки, как за спасательный круг и слипшиеся на лбу черные волосики.

Бросив на Риту, которая лежала к выходу из родовой спиной и не видела ее, виноватый взгляд, Оля пошла следом за ребенком. Молча наблюдала за всеми после родовыми процедурами, удивляясь про себя, какой же он маленький, этот новый человечек. С синеватым, еще опухшим после родов лицом, но с розовыми, вкусно пахнущими пяточками.

Акушерка ловко переворачивала младенца с одного бочка на другой, осматривала глаза, уши, делала какие-то пометки, а он орал не своим голосом, так что от напряжения дрожали ручки и ножки.

Оля порывалась спросить, нельзя ли сначала ребенка накормить или хотя бы узнать, почему он так плачет, но не могла выдавить из себя ни слова. Наконец, акушерка туго спеленала его и приложила ко рту соску с глюкозой.

Неумелый еще, но очень красивый Ритин мальчик причмокнул раз, давясь последними судорожными криками, и затих. Глазки, больше похожие на две маленькие щелки, закрылись и малыш засопел нетерпеливо, а Оля поразилась, какой он рассудительный, как быстро во всем разобрался и уснул.

Она смотрела на него через стекло в коридоре и понимала, что уже полюбила мальчика всей душой. Как родного, как своего.

Но, чтобы назвать его своим по праву, Оля предстояло пройти через самое сложное - разговор с Ритой.

Она вернулась в палату и обнаружила на второй кровати спокойно спящую роженицу. Кольнуло непонимание - как может Рита спать, когда ее родное дитя, на которое она даже не захотела взглянуть, лежит одно в другой комнате, но Оля себя одернула.

Так ей будет проще договориться.

Стараясь не шуметь, она ушла в смежную комнату, сняла уже ненужную накладку на живот и бросила на диван. Отправила сообщение юристу и вернулась в палату. Пока Рита спала, у нее было время подготовиться к разговору.

И, хотя Оля неоднократно прокручивала его в голове, страх того, что ничего не получится, никуда не ушел. Ведь она знала Риту с детства и Рита могла передумать в любой момент, потому что была очень импульсивной.

Но, с другой стороны, еще Оля знала и о слабости подруги к деньгам. И, если не помогут простые уговоры, она назовет правильную сумму, как последний весомый аргумент.

Около восьми отписался юрист. Он был готов выехать немедленно, но Оля не хотела держать его просто так, поэтому попросила подождать. Рита проснулась около одиннадцати, с обескровленными пересохшими губами и блуждающим невидящим взглядом.

- Доброе утро, - Оля привстала на постели и улыбнулась. - Поздравляю, у тебя сын. Богатырь, почти четыре килограмма и пятьдесят три сантиметра.

- Я думала, он меня разорвет… как чужой из ужастика, - Рита, которая до этого лежала на животе, повернулась на бок.