Под трёп Макара Андреевича мы спустились на первый этаж и дошли до нашего небольшого, но очень красивого ресторана, убранство которого многие считали дорогим и богатым.

Я пригласила мужчин присесть за самый уединенный столик и удалилась в кухню, чтобы сообщить официанту о заказе.

- Мама, смотри! – крикнула Настя, едва увидев меня. – Мы печенье делаем!

Настя ложкой подхватила тесто и тянула его до тех пор, пока у нее не выпрямилась полностью рука.

- Вкуснотища! Умница моя, - приобняла я ее и чмокнула в макушку поверх колпака. – А там Макар Андреевич в ресторане. Тебя ждёт.

- Дед Морковка! – Настя спрыгнула со стула, забыв о том, что занималась тестом.

Валера тяжело вздохнул, но не стал комментировать.

Когда Насте было два года, я впервые привела ее в гостиницу. Тогда мне ее тоже не с кем было оставить: в садике был карантин, а Арине нужно было в школу. Я привела ее с опаской, прятала за стойкой администратора и украдкой от Макара Андреевича, который тогда бывал в гостинице каждый день, водила ее в кухню покушать. Конечно, он понял, что я привела с собой на работу ребенка. И вместо того, чтобы отчитать, что плохо выполняю свои обязанности, постоянно отвлекаясь на дочь, мужчина забрал Настю в свой кабинет, заказал с водителем игрушки и вкусняшки, а меня отправил работать и не волноваться. С тех пор он и стал для Насти, а затем и для всего персонала дедом Морковка, потому что для Насти оказалось проще выговорить «морковка», чем «Макар».

Через несколько минут, сняв фартук, чтобы не запнуться об него, Настя в поварском колпаке торжественно вынесла в зал ресторана чашечку кофе на подносе специально для любимого, хоть и не родного, деда. Кстати, «дедом» его называть попросил он сам. Я долго настаивала на имени и отчестве или, хотя бы, «дядя», но Макара Андреевича не переубедишь.

- Привет, дед! – крикнула Настя на весь ресторан. Хорошо, что еще утро и посетителей практически не было.

- Привет, кнопка моя! Домовёнок наш! – а это уже Настино прозвище. Потому что в гостинице она бывает так часто, что знает абсолютно всех и всё. – Иди обниму!

Настя быстро поставила кофе со стороны Макара Андреевича и протянула руки, обхватив мужскую шею руками.

Я поставила кофе для Саши и отошла в сторону, сжав пальцами обеих рук телефон, чтобы хоть чем-то унять нервную дрожь. Он даже не смотрел на меня, а меня, всё равно, всю изнутри колотило.

- Сахар, - деловито произнесла Настя и щипцами закинула один кубик в чашку Макару Андреевичу. – И тебе, - произнесла она, потянувшись с кубиком к Сашиной чашке.

- Мне не нужно, - остановил он ее, накрыв свою чашку ладонью.

- Невкусно же, - поморщилась Настя, посмотрев Саше в глаза. – Горько.

- Мне нравится, когда горько, - ответил ей Саша, стараясь изобразить подобие улыбки.

Каким же сухарём он стал за эти годы…

- Давай мне второй кубик, Настюх. Вкуснее будет, - подбодрил ее Макар Андреевич.

- А тебе больше нельзя. Сам же знаешь, что жопа слипнется, - деловито изрекла дочка.

- Настя! – шикнула я нарочито строго, а самой стало смешно от того, как громко рассмеялся Макар Андреевич, схватившись за живот.

- Во даёт! Молодец, Настюха!

- Я сейчас вернусь. Только никуда не уходите, - тыкнула дочка маленьким пальчиком в сторону каждого из мужчин.

Те молча кивнули и проводили взглядом убегающую в кухню Настю.

- Мне бы такую внучку. А мои всё не торопятся рожать. Карьеру, видите ли, делают в столице.

- Это логично, - выронил Саша сдержано. – Прежде всего нужно суметь обеспечить себя, а потом уже решать хватит ли на ребёнка.