– Если ты сейчас же не уйдешь, я тебе мозг по асфальту раскидаю, – руки нервно дрожали, меня всю колотило от страха, и от мысли что он, хоть еще раз посмеет до меня дотронуться. Но больше всего меня пугало еще и то, что в сознании навязчиво крутилась мысль «А что если он искренен, а что если он на самом деле решил все исправить и все будет хорошо» абсолютно поганая мысль.

– Лер, ты чего? Малышка моя.

– Я сказала, отойди! – заорала, так что голос сорвался, больно обжигая связки, и замахнулась, делая пару шагов вперед, Данилов в замешательстве отступил, видимо не рассчитывая на такой теплый прием своей сучьей персоны. Я за все время нашего брака ни разу не давала ему отпор, всегда старалась сгладить углы, а эта тварь лишь с каждым разом все больше наглела и пользовалась. Но сейчас я была загнана в угол в прямом и переносном значении этого слова.

Не зря мне когда-то знакомый, изучавший в то время уголовное право и криминологию сказал, что преступления совершенные женщинами отличаются особой жестокостью, а каждое восьмое и вовсе с элементами пыток и садизма. А с учетом того что в процентном соотношении бытовое насилие, либо насилие совершенное на бытовой почве в восьмидесяти пяти процентах случаев совершают именно женщины и только в семидесяти семи процентах мужчины, то это довольно весомый факт более жестокой природы женского пола. Тогда я отчаянно с ним спорила не в силах поверить сухой статистики, сейчас же я готова была лично поднять этот печальный процент. Но от отчаянного шага меня спасли, совершенно неожиданно, в момент, когда совершенно не ждешь уже никакой помощи.

– Уважаемый,– голос Ильдара Сергеевича разрезал напряженную атмосферу, – отойдите от девушки, иначе я буду вынужден вызвать охрану. – Своим уверенным звучанием, заставляя Данилова нервно сглотнуть. Трусливая пакостливая тварь, как же меня угораздило-то за него замуж выйти? В каком анабиозе находился мой мозг, и какая сахарная вата была его заменой на тот период. Почему мы становимся слепыми доверчивыми щенками, когда дело касается чувств? – Валерия, вы не пострадали? – твердые и покровительственные нотки в тоне Адашева заставили, наконец, перевести взгляд на него и опустить свое импровизированное оружие.

– Нет.

– Хорошо. Подойдите ко мне, – я с опаской двинулась к Ильдару Сергеевичу, опасливо косясь на Данилова, готовая все так же среагировать на любой его жест, но он неподвижно стоял неподалеку, и взирал на меня, наполненным злостью взглядом, обещая неминуемую расправу и за отказ идти с ним и за унижение. Адашев забрал из моих рук ножку от стола, которую я все еще сжимала и, отставив ее в сторону, покровительственно приобняв за плечи, повел к своей машине.

– Держите, – Ильдар Сергеевич протянул мне пачку влажных салфеток, как только мы сели в машину, не сразу поняла зачем, но опустив взгляд на свои руки, обнаружила, что ладони чем – то испачканы. – Назойливый ухажер?– поинтересовался он, выворачивая руль, выезжая с парковки.

– Нет. Муж. К сожалению, – последнее добавила на автомате. Все еще думая о том, как быстро жертва может стать агрессором если ее загнать в угол и не оставить даже иллюзию выбора.

– Надеюсь бывший? – бросил взгляд на мои пальцы, отметив отсутствие обручального кольца. Которое сняла в ту же ночь, когда ушла из дома, находясь в незнакомой обстановке дешевого хостела вглядываясь во мрак комнаты, я содрала его со своего пальца, в надежде избавиться от давящего чувства, которое было обусловлено прежде всего страхом, но психологически находило причину в различных мелочах и вещах. И метка твари на своем теле в виде тонкого золотого обруча стала для меня тем, от чего надо было избавиться в первую очередь. Странно все же устроена человеческая психика, немногим позже, всего лишь спустя двенадцать часов, все эти умозаключения стали казаться мне глупым бредом, но кольцо я, конечно же, все равно больше не надела. Запрятала его в косметичке, если совсем тяжело будет, то заложу в ломбард, хоть какая-то же польза должна быть от этого брака.