Вся малокалиберная скорострельная зенитная артиллерия линкора и миноносцев, всего 36 стволов калибра 20 и 37 мм, работала по пикировщикам. Навстречу пикирующим самолетам густо возгонялись многочисленные цепочки огненных мячиков. Но, одна зенитка на один самолет – это не слишком много. Тем более, что управляющие зенитным огнем офицеры не успевали распределять цели. В итоге, по некоторым самолетам били две – три зенитки. А по некоторым – вообще ни одной. То есть, они атаковали, практически, в полигонных условиях.

Зенитчики, вообще говоря, могут победить летчиков только числом. Даже в идеальных условиях одиночная зенитка может сбить атакующий самолет с вероятностью порядка 0,1 – не выше. А, когда, рядом бьют орудия крупных калибров, оглушая и сбивая с ног ударной волной от выстрелов, когда скорострельные авиационные пулеметы с каждого атакующего самолета выпускают по 30 пуль в секунду, и все эти пули со звоном бьют в броню надстроек рядом с расчетом, рвут металл ограждений и пробивают тела товарищей, разбрызгивая их кровь, наводить орудие и стрелять по цели совсем не просто.

Сжав зубы, Шумский удерживал на боевом курсе, рыскающий от близких разрывов по курсу и по высоте, самолет. Весь силуэт корабля расцвечивали вспышки орудийных залпов. Набегающий поток воздуха сносил к корме густые клубы дыма от выстрелов. Вверх, навстречу пикировщикам, тянулся лес трасс зенитных скорострелок. Именно скорострелки и причинили наибольший ущерб, расстроив атаку полка по двум карманным линкорам 17-го числа. Теперь же, все скорострелки достались на долю пикировщиков.

Штурман, стиснув рукоятку сброса торпед, с бешенной скоростью просчитывал в уме задачу встречи торпеды с кораблем – так называемый «торпедный треугольник». Несмотря на кажущуюся легкость задачи – подумаешь, попасть торпедой в корабль длиной в четверть километра, это совсем не просто. Скорость торпеды 40 узлов, скорость линкора на полном ходу не намного меньше – 30 узлов. Поэтому, необходимо давать большое и, при этом, строго рассчитанное упреждение по курсу корабля. Причем, величина упреждения зависит не только от соотношения скоростей торпеды и корабля, но и от угла между векторами их скоростей. На подводных лодках для расчета величины упреждения и момента выстрела имеется специальный счетно-вычислительный прибор. А летчику-штурману приходится рассчитывать упреждение по выученным наизусть таблицам, по оцененным на глаз скоростям и курсам. То есть, согласно своей интуиции и опыту. Но, и это не все. При слишком раннем сбросе торпеды требуется задавать большое упреждение, и, соответственно, снижается вероятность попадания в цель. При сбросе «в упор», торпеда после падения в воду нырнет в глубину на 20 – 30 метров и пройдет под килем корабля. Момент сброса также нужно точно рассчитать. Штурман Михеев, недаром, был лучшим специалистом полка в своем деле.

Сбросив торпеды, самолеты с ревом проносились перед линкором, и веером расходились в стороны. Выше выходили из пике пикировщики. Отделившиеся от них бомбы густо висели в воздухе, падая на линкор. Корабль кренило на циркуляции, капитан пытался вывести его из под удара. Бесполезно! При такой плотности бомб и торпед уклониться невозможно. Строгая математическая наука – теория вероятности, определяя случайное рассеяние бомб по площади и торпед по курсам, делает маневр уклонения, при такой плотности нападения, практически бесполезным.

Каждый Ар-2 сбросил по три пятисоткилограммовых бетонобойных бомбы. Бронебойных бомб на складах у сухопутных летчиков, по понятным причинам, не оказалось. Впрочем, бетонобойные бомбы против брони линкора тоже годились. Каждая «пешка» несла по одной такой же бомбе и по две стокилограммовых «фугаски».