Гриша не оставлял свою затею начать зарабатывать на валютных операциях в лагере, как он успешно делал это в СИЗО. Но для этого нужны были две вещи: деньги и телефон. Во время последнего разговора с родственниками они обещали ежемесячно присылать ему по тринадцать тысяч рублей на питание, поэтому Григорий легко согласился на предложение Батона купить вскладчину с ним смартфон – по пятерке с носа. Дело оставалось за малым – найти хотя бы сотню тысяч рублей для начала и приступить к торговле. Только одного не учел Григорий: в СИЗО все сокамерники были как одна семья и грудью стояли за интересы друг друга, поэтому за сохранность своей ТР можно было не переживать. В лагере же стукач был на стукаче и стукачом погонял, поэтому жизни телефонов были непродолжительными и скоротечными. Так же получилось с «Самсунгом» Тополева и Батона, который ночью оставил его на зарядке рядом со шконкой, прикрыв газетой. Дежурный офицер во время ночного обхода телефон нашел и отшмонал так, что даже Батон не сразу понял, что произошло. Всего пять дней Гриша радовался трубке, успел установить на нее необходимые программы для торговли и потренироваться на демонстрационном счете. Батон, естественно, признал свою вину в потере ТР и обещал возместить Грише его половину, попросив отсрочку на месяц. Но, как обычно, заиграл ситуацию и в последующем расплатился натуральными продуктами в виде куриц и яиц, что было не так уж и плохо ввиду резкого ухудшения качества баланды.

Зато за эти пять дней Гриша успел вдоволь пообщаться по телефону почти со всеми, кто был записан в его маленькой записной книжечке, сделанной из обрезка общей тетради в клетку. Он узнал от Фатимы, что суд над Алладином закончился и он получил два с половиной года, а теперь они ждут, куда его отправят отбывать наказание. Она также сообщила, что Колю-цыгана отпустили в зале суда за отсиженное, то есть он провел в тюрьме ни за что почти восемь месяцев. Созвонился также с Кичалом, отбывающим наказание в Рязанской колонии. По его рассказам, содержание в их зонах разительно отличалось. Например, тренировочные костюмы, кроссовки и свитера были не только официально разрешены в Рязани, но и выдавались как положняковая одежда в колонии, в то время как в Тамбовской управе все это было под запретом. Сашка также не без гордости доложил, что процент ухода по УДО у них очень большой. Да и вообще режим, как понял Григорий, там был помягче, а питание – покалорийнее.

Естественно, Тополев обзвонил и девчонок из своего списка. Его бывшие одноклассницы были рады звонкам и, как могли, поддерживали морально. А Лика Астафьева, самостоятельно проявив инициативу, даже перевела ему на киви-кошелек полторы тысячи рублей, чему Гриша, конечно, был несказанно рад. Таня Мещерякова тоже поинтересовалась, чем может помочь. Услышав в ответ, что деньгами, призналась, что в данный момент не имеет такой возможности, зато их общая знакомая и ее близкая подруга Лариса Чувилева, с которой они вместе работали в «Медаглии», тайно влюблена в Гришу еще с тех пор, просто горит желанием помогать ему и просила его номер телефона.

– Слушай, Тань, если честно, я ее очень смутно помню, – признался Гриша. – Мне как-то не совсем удобно ее о чем-то просить.

– Брось! – настаивала Татьяна. – Дай девушке шанс! Она ждала этого момента почти десять лет! Поговори с ней хотя бы, а там посмотришь. Ну что, давать ей твой номер или нет?

– Ну, давай… – подумав немного, согласился Григорий – больше из любопытства и чувства возросшей самооценки, что его кто-то еще любит даже в такой непростой ситуации.