Как выяснилось в ходе расследования, юрист изготовил фальшивый вексель, а нотариус ему понадобился для того, чтобы зафиксировать официальный отказ НИЦ от оплаты по векселю. Затем Мещенков собирался уже через суд арестовать здание и получить его под свой контроль. Подследственный полгода вины не признавал, утверждая, в частности, что сомнительный вексель он даже намеревался сдать в полицию. Однако показания свидетелей, среди которых были экс-советник главы Ростеха Айнитдин Каржаув и его сын Алибек, а также найденные в подмосковном доме обвиняемого печати белизского офшора и план преступной схемы заставили его изменить позицию и сознаться. Юрист полностью признал вину, после чего мера пресечения ему была изменена на домашний арест.

Витя приехал в ИК-3 с остатком срока в полтора года и, естественно, мечтал уйти по УДО. Поэтому с первого дня нахождения на карантине заявил Дубровскому, что готов платить кому угодно и сколько угодно, лишь бы выскочить из лагеря до Нового года. Естественно, такое заявление не осталось без внимания, и первым, кто на него отреагировал, был Николай Косенко, который к этому времени разочаровался в платежеспособности Гриши. Более того, выяснилось, что Виктор был личным порученцем главы крупнейшего оборонно-технологического холдинга страны и выполнял для него, как юрист, грязную работу по рейдерским захватам понравившимся корпорации юридических лиц и помещений. Как рассказывал сам Мещенков, следователи и опера, когда завели уголовное дело, целенаправленно слили информацию его покровителю о том, что он якобы на допросах продал всех и вся, поэтому полтора года ему пришлось отсидеть под домашним арестом. И когда он все-таки смог донести до своего хозяина, что это все неправда и на допросах он молчит, дело сразу продвинулось, его простили и, посоветовав признаться, обещали условку. Но судья оказалась упертой и все-таки дала ему реальный срок. Теперь он с административным ресурсом, поддержкой и финансовыми возможностями технологической корпорации точно скоро окажется на свободе! Витя также пообещал Космосу, что обязательно возьмет его к себе на работу после освобождения. Все это, естественно, повлияло на окончательный выбор Николая в пользу Мещенкова.

Время шло, а сто тысяч, как утверждал Коля, так и не зачислялись на торговый счет. Григорий неоднократно набирал девушке Николая, она клялась, что постоянно названивает в банк и узнает о переводе, а те обещают ускорить процесс. Но тянуть больше Космос уже не хотел и придумал «ход конем», договорившись со старшим опером Измаиловым, чтобы тот пришел в медсанчасть, как бы случайно поймал Тополева с мобильником и отправил его на кичу. Однако благодаря зоркости обиженного Сережи, сидящего на фишке и постоянно разглядывавшего вход в медсанчасть через замочную скважину в двери, страшного не случилось. Фишкарь моментально распознал в скрытно передвигающемся по темному коридору Измаилова, пулей подлетел к Грише, вырвал у него из рук телефон и вместе с запретом скрылся во дворе, пока Ильяс Наильевич крутил своим ключом в замке. Увидев Тополева, стоящего у стены по стойке смирно, он подошел к нему и обшмонал. Ничего не найдя, молча провел поверхностный досмотр спального помещения и туалета.

– А что ты здесь делаешь? – спросил Измаилов Гришу, не найдя ничего запрещенного.

– Я тут работаю, – ответил Григорий.

– Первый раз об этом слышу! И кто тебя на работу устроил? – зло и слегка хамовато продолжил опер.

– Николай Косенко, – уверенно сказал Тополев.