Его приятель рассматривал меня насмешливо, склонив голову набок. Ничего примечательного в его внешности не было, кроме цвета глаз: серые, очень светлые. Радужка оставалась того же оттенка, когда на нее падало солнце, хотя у сероглазых, я не раз замечала, она меняется от голубого до зеленого.

Ясногородский, большой любитель камней, показывал мне как-то один из своих перстней, с прозрачным серым камнем. К тому времени он уже немного рассказывал мне о них, и я была уверена, что это горный хрусталь. «Ты почти права, – сказал Ясногородский. – Камень-обманщик: называется «раухтопаз», но не имеет отношения к топазам. Он – дымчатый кварц. Между прочим, раньше считалось, что может сводить владельца с ума. И вызывать темные силы, разумеется».

Темные силы, значит.

– Наши имена вам, без сомнения, известны, – сказал парень.

Я кивнула на бирюка:

– Его – нет.

– Сергей, – буркнул тот.

Таращится как солдат на вошь. Чуть дернешься – разотрет пальцем.

– Инна, – соврала я, не задумываясь.

– Что привело вас на нашу рябину, Инна? – осведомился русый.

– Это ольха, – сказал Бурый.

– Это черемуха, – поправила я. – Извините.

Оба задрали головы, рассматривая мое дерево.

– А где ягоды? – прогнусавил бирюк.

– В июле.

Русый засмеялся, и я невольно улыбнулась. Он вызывал безотчетную симпатию, и, поймав себя на этом, я мигом насторожилась.

Эти двое – враги. Как и все вокруг. Покупаясь на чье-то обаяние, вы даете собеседнику кредит доверия. А доверять никому нельзя.

– Извините, если помешала. – Я поковыряла ножкой землю. – Мне как-то неловко было появляться на глаза, когда вы, – я кивнула на бирюка, – начали заниматься. Как будто я подглядываю.

На лицах обоих явственно отразилась уверенность, что именно этим я и занималась. Какие неприятные люди.

Разрываясь между желаниями узнать об этих двоих побольше и держаться от них подальше, я все же протараторила:

– Мне пора, извините еще раз, хорошего дня, приятно было познакомиться.

И даже вполне искренне покраснела под пристальным взглядом парня.

Сунула руки в карманы спортивных штанов и пошла к озеру.

Слух у меня почти такой же хороший, как обоняние. Так что я прекрасно расслышала, как русый сказал мне вслед:

– Даже врет в точности как Марта.

Происшествие с этими двумя выбило меня из колеи, вернее, как раз вернуло в привычное состояние настороженности. Я слишком расслабилась в компании Кирилла за эти дни. Перестала просчитывать, с какой стороны можно ждать нападения.

Нехорошо.

Чтобы хоть что-то взять под свой контроль, я решила узнать, какими маршрутами ходит мой новый друг. Не то чтобы он отказывался брать меня с собой. Как-то получилось, что пока я спала, он гулял; днем наступала его очередь отсыпаться, в то время как я рисовала возле сарая. Кирилл явно привык долго бродить в одиночестве. Я не навязывала свою компанию. Но меня не оставляло чувство, что если бы я и попыталась это сделать, потерпела бы неудачу.

Общаться мы начинали со второй половины дня. А основная часть приходилась, откровенно говоря, на начало ночи.

Мне было с ним легко. Он не грузил меня проблемами, не жаловался на первую жену, которая не дает видеться с ребенком. Думаю, никакой первой жены у него и не было. Немного рассказывал о себе. Работал программистом в какой-то крутой конторе, название которой я забыла сразу, как только он его произнес. Родился и вырос в Москве. Жил один, в своей собственной квартире. Держал огромный аквариум во всю стену, заполненный рыбками, похожими на жар-птиц, за которыми в его отсутствие ухаживал специальный аквариумный человек. Время от времени срывался с места и летел в другую страну на выступления каких-то андеграундных рок-групп, игравших электропанк, техно и все в таком духе. Он даже побывал в Америке, чтобы попасть на концерт, который давали «Продиджи» вместе с «Линкин парк»!