Наскоро перекусив, пошли на лужайку во дворе замка. Там до вечера я и гуляла в обществе неимоверно счастливой Анджеи, неотступно крутящейся рядом с нами Арны и, конечно же, сына. Кайрон немного поползав по расстеленному на травке пледу, обернулся и бодренько потрусил обследовать травку.

Вскоре это занятие ему наскучило, и он нашёл новое увлечение: мило сверкая озорными голубыми глазками, склоняя голову то в одну сторону, то в другую, Кайрон принялся ловить пробегавшего мимо жучка. Я жутко волновалась, чтобы сын не проглотил какую-нибудь гадость. И так как об этом думала не только я, то бедному жучку просто некуда было бежать, его, как, собственно, и Кайрона, попросту окружили, не оставляя места для манёвров. Решив, что на поверхности ему не скрыться, беглец мудро зарылся в землю.

Какое-то время сынуля обиженно взирал на посмевшую спрятать его законную добычу землю. Пару раз даже носиком в неё ткнулся. Забавно чихнул и, сев на попу, заозирался. И вдруг заметил то, перед чем устоять оказался не в силах! Ну конечно же, это был его собственный хвост!

Ох, что тут началось! Мы раз пять выпутывали его из пледа, куда увлечённый новой игрой малыш с маниакальным рвением запутывался. Порой он закручивался до такой степени, что лапки не успевали за тельцем, и он падал, перекувыркивался через себя, умильно тараща ошалевшие от столь непредсказуемого поведения окружающего пространства глазёнки.

К ужину с работы вернулся Элифан. Как выяснилось, он таки известил руководство гимназии… то есть теперь уже академии, о наших родственных связях, о рождении наследника рода также сообщил. В итоге он получил отпуск на месяц, а я временно была переведена на ранее здесь не практиковавшуюся заочную форму обучения.

После ужина нагулявшийся за полдня и досыта насосавшийся молочка малыш, под надзором неотлучно находящейся рядом Арны, задремал. Я же, по настоянию мужа, отправилась в общежитие за учебниками. Ну а на самом деле просто очень хотелось повидаться с Алсеей, ведь произошло столько всего! И желание выговориться буквально разрывало меня на части. Входила в портал в предвкушении милой задушевной беседы, но вышло всё несколько сложнее…

– Ты вся светишься! – едва заметив меня, возбуждённо воскликнула эльфа. – Рассказывай! Рассказывай! Рассказывай! – материализовавшись начала тормошить меня подруга.

От подобного накала эмоций я аж опешила. И сначала поинтересовалась, что нового в академии. Эльфа на удивление покладисто начала излагать:

– Элеонора с подругами так тебе косточки перемывает, у-у-у, – первым делом оповестила она, а мне грустно стало: нравилась мне огневичка, и тут такие прискорбные новости.

– И что перемывает-то? – интересуюсь.

– Да… так… – отводит взгляд эльфа.

Пришлось теперь мне её тормошить, ибо не дело, если не хотела говорить – не надо было и начинать, а так… это не ответ, это издевательство какое-то. В итоге выяснились такие подробности, которых я ну никак не ожидала. Во-первых, о моём божественном происхождении теперь стало известно. Во-вторых, мой брак с Элифаном стал сенсацией дня, как и рождение сына. Но главное, в потоке сплетен я узнала, почему наш старикан-ректор при всей свой тряпочной аморфности до сих пор поста не лишился.

– Преподавательский состав у нас преимущественно женский как ты, наверное, уже заметила, – вещает она. – А лорд Евлентий только с виду дряхлый хилячок, это образ всего лишь. Видала б ты его в спальнях у дам! Та-а-ако-ой брутальный мужчи-ина-а-а… – неожиданно едва ли не мечтательно потянула Алсея, а у меня… я едва не выронила задремавшую на руках свиноточку. Заметив мою реакцию, подруга пояснила: – Он же инкуб, им для поддержания жизненных сил то самое надобно.