Вайсман повел молодого психоаналитика в гостиную и представил его ранее пришедшим гостям:

– Профессор Лившиц Иннокентий Самуилович, доктор Разумовский Вадим Сергеевич. А это Виктор – протеже Киреева, который через пару минут явит свой лик.

Вайсман так и порывался иронически сказать, что Киреев, по своему обыкновению, пошел отлить, видимо, уже приняв пару бутылок пива. Но в присутствии профессора Лившица и нового молодого гостя он сдержался, ограничившись лишь улыбкой.

– Лебедев Виктор Константинович, – немного смущенно, но твердо произнес молодой психоаналитик, пожимая руку доктору Разумовскому.

– Приятно познакомиться, – вежливо произнес профессор Лившиц, стоявший поодаль у висевшей на стене картины. Он слегка кивнул головой и внимательно посмотрел на молодого психоаналитика, который, все еще не преодолев смущение, произнес:

– Я читал ваши работы, Иннокентий Самуилович, и должен выразить вам свою признательность за то, что высказанные вами идеи как в этих работах, так и на психоаналитических конференциях во многом способствовали моему профессиональному росту.

– Надеюсь, – мягко сказал профессор, – вы говорите вполне искренне и ваша оценка моего скромного труда не является только долгом вежливости.

– Нет, что вы, Иннокентий Самуилович! Я действительно считаю, что вы являетесь одним из тех немногих психоаналитиков, которые внесли неоценимый вклад в развитие теории и практики психоанализа. Да что там я! Многие получающие психоаналитическое образование студенты учатся по вашим книгам.

– Я рад слышать, что молодые психоаналитически ориентированные специалисты не гнушаются обращаться к работам представителей старшего поколения.

– Кого я вижу, – расплываясь в улыбке, громко произнес Киреев, внезапно появившийся на пороге гостиной.

– Привет, дружище!

Киреев быстрым шагом подошел к доктору Разумовскому и панибратски обнял его.

– Вадим, я несколько раз звонил тебе, но твой мобильник, видимо, знает только одну фразу: «В данный момент абонент не доступен».

– А я отключил его, чтобы хоть несколько дней не доставали меня разные типы, вроде тебя, – ничуть не смущаясь произнес Разумовский.

Только теперь, обведя гостиную мутным взглядом, Киреев заметил профессора Лившица, который после разговора с молодым психоаналитиком, отойдя от висевшей на стене картины, подошел к книжным полкам, чтобы по корешкам стоящих в ряд томов определить научные и литературные интересы хозяина дома.

– Приветствую вас, уважаемый профессор! – непринужденно, но и без лишней фамильярности поздоровался Киреев. – Чертовски рад вас видеть.

– Здравствуйте, уважаемый коллега! – сдержанно и с достоинством ответствовал профессор Лившиц. – Надеюсь, вы хорошо встретили Новый год.

– Еще бы! Лучше не бывает! Представьте себе, что я всю новогоднюю ночь провел в обществе своего лучшего друга, который, правда, имеет обыкновение спорить со мной.

– И кто же этот друг, если не секрет? – спросил профессор Лившиц.

– Мое второе Я, – ничуть не смущаясь, ответил Киреев. – Он, паршивец, все подбивал меня выпить стакан водки, после чего хотел одержать победу в интеллектуальном споре со мной.

– Но ты, Валера, конечно, его разгромил в пух и прах, – обронил, улыбаясь, Разумовский.

– А то! Я заставил его тоже проглотить стакан водки, после чего мы оказались на равных. И вот тут-то я не упустил своего. Загнал этого паршивца в угол так, что он и пикнуть не смел. Ну а потом мы выпили с ним на брудершафт за процветание психоанализа и за то, чтобы побольше людей сходило с ума и пополняло ряды наших пациентов.