Егорову же пока придётся довольствоваться тем, что есть под рукой. А значит, много трофеев из похода привезти своей государыне не получится.

– Юрг не попытаемся захватить при возможности? – уточнил барон Гольн Диг, командир четвертого полка.

– Категорически нет, – Игорь покачал головой. – Нам и так добычу девать некуда будет, а с военной точки зрения… сам понимаешь. И потом. Приказ нашей правительницы нужно напомнить?

– Нет, генерал, – ответил граф Моснорский. – Принцесса – достойная дочь своего отца. Такой гениальный план придумать! Верниг Первый был великим полководцем, но наша повелительница ему ничем не уступит. Я до сих пор не могу поверить, что участвую в походе, про который будут рассказывать по всему Роухану.

– Да, принцесса Латана очень талантлива, – согласился землянин. – Если всем всё понятно, то спокойной ночи.

Никто из полковников не подвёл своего генерала, и к Юргу армия гирфельцев вышла даже раньше, чем Игорь рассчитывал.

– А город решил, что ученья идут, – произнёс попаданец при виде распахнутых настежь ворот и спокойно въезжающих и выезжающих через них повозок и всадников, бредущих с котомками и без людей. – Раззявы. Повезло им, что у нас другие дела.

Группа офицеров первого полка, ехавшая рядом с ним, весело рассмеялась. Настроение у личного состава армии было явно повышенным. И офицеры, и солдаты уже понимали реальный результат своего столь необычно быстрого марша. Трудности пройденного пути остались теперь позади, а впереди их ждала схватка с застигнутым врасплох, разрозненным и значительно уступающим в численности врагом.

Возвращение экспедиционного корпуса под командованием землянина проходило гораздо веселее, чем марш до Истора. Назад шли не просто победители, а разжившиеся трофеями герои, не только ощущавшие приятную тяжесть висевших на поясах кошелей, но и прекрасно осознававшие, какое великое дело они совершили, по сути, решив вопрос летней кампании в пользу партии принцессы Ливорской.

По существовавшим правилам, не попаданцем установленным, всё, что солдаты находили на телах убитых врагов, складывалось в общие сотенные котлы и честно делилось в соответствии с занимаемыми должностями.

Рядовые бойцы получали по одной доле, десятники – по две, вторые лейтенанты – командиры взводов – по четыре, первые лейтенанты – заместители капитанов сотен – по пять.

Командиры сотен и линий, как и полковники, на боевую добычу не претендовали, зато им полагались призы после продажи трофейного имущества, размеры которых устанавливались правителем. Впрочем, насколько знал Егоров, его офицеры с удовольствием бы отказались от любых денежных поощрений в пользу земель и титулов.

В Исторе войско генерала лэна Кароса разжилось двадцатью шестью фургонами с войсковым имуществом, которые тянулись четвёрками лошадей, и почти сотней молодых, до тридцати лет, рабов обоего пола. Вольных некомбатантов брать с собой не стали. Кто из них сумел убежать, тот убежал, а кто нет, тот нет.

В этом мире особо не церемонились и с пленными. Их могли взять с собой ради выкупа, а могли и убить. Никаких конвенций по поводу чьих-либо прав в Орване не существовало. Лишнюю обузу в виде связанных исторцев, вескцев, квенцев, тар-нейцев или своих инсургентов гирфельский экспедиционный корпус не потащил.

Заметно изменилось отношение полков к своему командующему. Взгляды офицеров, бросаемые на генерала, теперь выражали не настороженность и любопытство, а уважение, близкое к почтению. Пусть автором гениального тактического плана считалась герцогиня Гирфельская, но реализовывался-то он под командованием лэна Кароса.