– А, вот оно что. Понятно теперь, зачем ты хотела со мной встретиться. Тебе поручили привести меня к радиоактивным парням?

– Нет, Константин, ты ошибаешься. Я попросила их не трогать тебя какое-то время. Сказала, что лично смогу тебя убедить… В нашем деле враги часто становятся союзниками. Поэтому… Если ты что-то знаешь о пазлах, скажи мне. Отдай их нам. Отдай их Фрагору. Так мы изменим мир в лучшую сторону, а от меня наконец отстанут. Мы всем дадим шанс на спасение. Мой отец верил в это. И он был очень хорошим человеком…

Долго смотрим друг другу в глаза. Изменить мир в лучшую сторону. Дадим миру шанс на спасение. Не сосчитать, сколько раз я слышал такие идеализированные реплики.

Пристально смотрю в глаза Элеоноры:

– М-да, тяжело тебе воевать на два фронта, да? Фрагоры и Вальты от тебя требуют пазлы, а ты влезла в игру, которая тебе не по силам и уже запуталась, кому служишь. Ладно, такие каши я расхлебывать умею и кое-в чем смогу помочь. Я и так планировал это сделать, забыла? Но ни с кем встречаться я не собираюсь… – усмехаюсь. – Кстати, кто был тот человек, напавший на тебя в лесу?

Элеонора отпускает мою руку, отворачивается:

– Моя благодарность тебе, Константин. За то, что выслушал. Я сама понимаю, что мои слова звучат слишком красиво, но… просто поверь. А человек… Его зовут Дэвид. Он был старостой в моей деревне. И это он сдал моего отца. Из-за него убили всю мою семью.

– Ты что-то недоговариваешь. Он говорил, что хочет справедливости. Что он имел в виду?

– Я не знаю.

– Врешь.

Элеонора закатывает глаза:

– Ты не доверяешь учителю, а? Сказала же, не знаю. Понятия не имею, что он имел в виду. Я вообще думала, что он давно сдох. Спроси его, если встретишь. Мне тоже интересно. Не забудь только вырвать ему кадык. Я всё тебе рассказала, Константин. Мне больше нечего скрывать. И… я устала…

Встаю, смотрю на Элеонору сверху вниз:

– Что-то я перестал тебя понимать. Так ты устала или хочешь… хм… спасти мир? Надо выбрать что-то одно.

Элеонора кисло улыбается:

– Я хочу и то, и другое. И при этом выжить… Я хочу на море, ты понял меня? – повышает голос. – На чертово море! Хочу увидеть морскую пену! Закат солнца! Песчаный берег! Я не только… – запинается. – Я в первую очередь женщина! Красивая и молодая, damn you! Да, я хочу все это закончить! Хочу выговориться! Хочу, чтобы ты, черт бы тебя побрал, сделал за меня мою треклятую рабо…

Я прерываю громогласный ор Элеоноры поцелуем. Мои губы впиваются в ее. Чувствую вкус помады на языке. Глаза Элеоноры превращаются в блюдца.

Она в растерянности и шоке.

Попалась…

Чувствую вкус губ Элеоноры. Пышные, влажные, и с нотками чего-то цитрусового. Ее парализовало, как от электрического тока. Она вцепилась ногтями в кровать, слышу звук рвущейся простыни. Ткань халатика сползает с ее плечика, одна из упругих грудей услужливо показывается с набухшим, коричневатым соском.

Чувствую мурашки по ее телу, учащенное дыхание.

Впритык смотрю в заслезившиеся и распахнутые глаза, цвета морских глубин.

И…

Пора!

Ментальные щупальца нащупывают ее замешательство. Ее ступор. Ее ослабевающий разум. Погружаются в омут чужой памяти, выискивают картинки и образы из прошлого.

И первое, что я понимаю… Намерения Элеоноры. Она и правда не хочет меня обманывать. Она искренне отчаялась. Ее цель стать принцессой-аристократкой давно осталась в прошлом. Осталось только желание быть обычной женщиной. Красивой, радостной, желанной, счастливой… В самых отдаленных её мыслях я вижу воображаемую картинку…