Палата Элеоноры ничем не отличается от тех палат, в которых пребывал я. Ожидал увидеть ее спящей, но на удивление, она… стояла. Одета в медицинский халатик, очень ей идущий. Все формы ласково облегаются легкой тканью.

– Чего тебе? – не глядя на меня спрашивает Элеонора. – Я сейчас не в настроении для бесед.

– Вы ходите, учитель Элеонора? – слегка улыбаюсь, сажусь на стул. – Магия какая-то.

Элеонора фыркает:

– А ты внимательнее присмотрись, Константин.

Только сейчас я замечаю, что из-под халата видны идеальные ножики Элеоноры. И к ним будто приклеены какие-то пластины, начинающиеся от стопы и уходящие под юбку.

Элеонора делает шаг и чуть не падает. Закатывает глаза:

– Выпила первую ласточку. Полчаса назад только от нее отошла. И вот эксперименты ставлю, как видишь. Нравится, да? Запитала суммой жгуты, укрепила, наложила вдоль ног, которых вообще не чувствую… Хожу теперь на жгутах…

Вот тебе и экзоскелет одаренного… Контролировать такое непросто. Очень схоже с тем, как работает мой костюм. Только тут нужно управлять каждой «мышцей», роль которых играют жгуты. Элеонора никогда не сможет ходить, не задумываясь. Теперь для нее это испытание и постоянная концентрация.

– Легко отделались, – пожимаю плечами.

Жалеть ее не собираюсь. Потому что хорошо разбираюсь в женщинах. И вот такие, как Элеонора, не любят, когда их жалеют из-за физических невзгод.

– Без тебя знаю, Константин, – слегка приподнимает уголки губ Элеонора. – Так что пришел? Ждешь, что я тебя отблагодарю? Прямо сейчас с себя одежду скину и брошусь голой в объятия? Ты получил, что хотел. Чего надо?

Кошусь в угол палаты. Там должна быть камера, но вместо нее пузырь. Ага, понятно. Элеонора уже позаботилась об этом. Не один я не люблю, когда за мной следят.

Прислушиваюсь… Хоть убей, никого не слышу за дверью. Специально сел ближе к ней, чтобы застукать неизвестную личность.

– Верно. Получил, что хотел, – киваю я, нагло осматривая проступающие формы через ткань халата. – Но бросаться на меня голой не обязательно. Можно просто рассказать, кто там был в лесу. Неужели директор вас еще не допросил?

– О, Его Преосвященству сейчас не до мелких неприятностей с учителями, Константин. Вся школа гудит. И какое тебе дело, кто на меня и где нападает? Это моя проблема.

– Я всего лишь хочу помочь, – развожу руками, усмехаюсь: – Я вообще-то обожаю помогать людям. Правда с одним условием – в обмен на помощь мне. Знаете, я бы не отказался от… помощи учителя. О, кстати, смотрите, что я нашел, когда шел по следам вашего обидчика…

Ковыряюсь в кармане, достаю круглую подвеску на серебряной цепочке. Глаза Элеоноры расширяются.

Подбрасываю в руке:

– Он специально это выронил. Хотел, чтобы нашли. Вам повезло, что это оказался я, а не стражи. Но я не собираюсь вас шантажировать. Наоборот. Вот, держите, – кидаю Элеоноре, забыв о ее беспомощном состоянии.

Она пытается поймать, но теряет концентрацию, падает на пол.

Халатик задирается, и мне не сразу удается оторвать взгляд от идеальной женской фигуры.

Вздыхаю, встаю, чтобы помочь…

И слышу…

Но не за дверью. А где-то в своей голове. Женский шепот, от которого все тело пробирает холодом и благоговением одновременно.

Я замираю на месте.

«Таа`раах…»

Или «берегись…» в переводе на язык этого мира. Отчетливый голос госпожи невозможно ни с чем спутать. Каждый хранитель знает, когда Шиила шепчет, предупреждая об опасности. Самые лучшие из нас слышат ее за мгновение до возможной смерти. Так она оберегает нас. Я уже стал забывать это чувство. Но оно возвращается…