Отлично, подготовка завершена. Я наконец-то нащупал щели, служащие для того, чтобы я не задохнулся. Нить ожила. Это будет идеальный контроль. Частичное изменение материи изучается только на второй год после пробуждения. Заключается оно в том, чтобы одну часть предмета, например, растянуть, а другую наоборот сжать.

Нить словно змея, сначала удлиняется, потом укорачивается. Таким образом я передвигаю ее. Минут десять я пытаюсь попасть ею в вентиляционную щель. По ощущениям это как безрукому одними зубами просаживать нитку в дужку иглы.

Еще полчаса просто ощупываю пространство вокруг. Сантиметр за сантиметром. Единственный мой источник взаимодействия с миром – нить, привязанная за мизинец, которой я придаю то твердые свойства, то гибкие, то эластичные. Ощущение ковыряния спицей в стоге сена, где я должен найти металлическое колечко диаметром в сантиметр.

Наконец более-менее получается сориентироваться. Расширяю петлю на конце нити, уменьшаю ее вес и толщину. И наоборот утолщенным основанием манипулирую этой невидимой петлей. Получается что-то вроде сачка, который я поднимаю выше и выше… в потолок автомобиля.

Нисколько не сомневаюсь, что такой ерундой с Гэкару не справиться. Нить слишком хрупкая, а управлять ею из гроба – все равно, что плеваться в океан, в надежде вырубить кита.

Но мне этого и не надо.

Томительное ожидание затягивается. Судя по всему, на Ли я зря рассчитываю. Этот наемник слишком своевольный – берется только за то, что нравится.

Бииии! Бииии! Бииии!

– Чего тебе, баран? – ворчит Гэкару.

Моим довольным оскалом вряд ли бы порадовались Магистры. Нельзя выражать эмоции даже в таких ситуациях. Это может затуманить здравое мышление.

ВШИИИИИХ!!!!

Петля затягивается, спадает вниз!

Чувствую напряжение. Брыканье:

– Ки-и-и-иба-а-а! – орет Гэкару и…

Чувствую, как меня сносит вбок. Машину заносит в сторону, дергает туда-сюда. Напряжение на мизинце спадает – нить рвется…

– Ну все, конец тебе… – слышу шипение.

ДТП не получилось.

Удар!!!

Я всем весом вдаряюсь в бок металлического гроба.

Бам!!!

Еще раз!

– Тварь! Киба! Гады! Откуда он взялся!

Машину таранят?! Ли?! Ли, пройдоха ты, неужели успел?!

Меня бросает из стороны в сторону на каждый удар. Гэкару ругается на трех языках одновременно, пытаясь справиться с управлением, но получается с трудом. Ли таранит его нещадно. Похоже, пытается вытолкнуть на обочину.

Неожиданно слышу смех. Гэкару доволен.

А тряска прекращается…

Что произошло? Ли самого вытолкнули?

– Поздно, Киба! – орёт Гэкару. – Очень поздно! Но попытка неплохая!

Что? Что произошло, гниль тебя раздери!

Машина останавливается. И я слышу голоса. Другие, чужие. Хриплые и мерзкие. Они говорят на французском, но…

… почему-то я нисколько не сомневаюсь, кому они принадлежат. Выходцы, Фрагоры. Встретили свою посылку.

Долгие минуты я вслушиваюсь изо всех сил. Гэкару что-то эмоционально говорит, судя по всему, унижается и просит прощения. В ответ ему лишь хриплый, холодный голос, от которого хочется повеситься. В Варгоне такие голоса принадлежат самым страшным разумным тварям.

Не хочу мерить выходцев этими стереотипами, но что-то мне подсказывает… я не ошибаюсь.

Я попался.

Не знаю почему, но я вздыхаю, а потом…

…усмехаюсь.

Ориентироваться в ситуации, находясь в гробу сложно. Могу только предполагать, что происходит, вслушиваясь в хриплый французский. Но вот знакомое «пумм» по металлу оповещает, что мной наконец заинтересовались.

– Мальчик, – хрипит голос. – У меня много вопросов к тебе.

– Это какое-то недоразумение, – добавляю словам нервозности и страха. – Я ничего не сделал. Ничего не знаю. Пожалуйста, отпустите меня.