– Какой фильм? О чем вы говорите? – прохрипел охранник. Долго выдерживать на себе вес Гурова ему было, как видно, нелегко.

– Да о тех видеозаписях, которые ты мне вручил, – объяснил сыщик. – Там все вроде правильно, все достоверно, кроме одного момента. Не догадываешься, о чем я?

– Понятия не имею, – буркнул Базыма.

– О той пленке из гостиной, которая показывает все, что там происходило в ночь со вторника на среду. Вернее, должна показывать. А на самом деле – это чистая туфта. Пленочка-то склеенная. Часть, которая до наступления ночи, – верно, из вторника. А вот вторая, ночная, – совсем старенькая. Эта пленка показывает гостиную, какой она была в субботу, до приезда гостей. Когда в субботу к вам нагрянули гости, мебель отодвинули к стенам. А потом, когда все разъехались, ее поставили на место. Но не точно так, как она стояла до этого. Теперь понимаешь?

– Понимаю, – кивнул охранник.

– Ну, так что – будем признаваться или как? – спросил Гуров. – И, кстати, не забудь показать, где деньги и ценности лежат, а то без них результат нашей работы будет неполным.

– Хорошо, я расскажу, – согласился Базыма. – Только дайте подняться. Лежа говорить не буду. Сбежать я все равно не смогу – я же вижу, что вы сильнее.

– Верно мыслишь. К тому же мой напарник, которым я тебя так напугал, и правда должен с минуты на минуту вернуться. Ладно, поднимайся, садись, а я вот тут пристроюсь, и давай рассказывай. Только не ври! И не тяни очень – у меня еще и других дел много.

Семен пристроился на корнях старого дуба, Гуров присел напротив на пеньке.

– Да, все правильно, – начал охранник. – Я к Дарье Кирилловне давно привязался, еще в то время, когда она была совсем девчонкой – лет двенадцать, не больше. Только зря вы так: «глаз положил», «пристроился»… Любил я ее, вот что. И сейчас люблю. И надежд никаких не строю. Понимаю ведь, что я ей не пара. Она вон с детства в богатстве живет, и впереди еще большее богатство светит. А я что? Умелые руки, милицейский опыт да нос, что набок свернули. И неправильно вы решили, будто я задумал кражей дело поправить. Ничего я не решал и не крал этот миллион. А пленку – да, пленку подделал. Как расследование началось, так и подделал. Этот наш майор, здешний, он ее тоже смотрел. Смотрел, да ничего не заметил. Ну, я и решил, что и с вами обойдется, а вы вот разглядели…

– Так зачем ты ее подделывал, раз ничего не крал? – с удивлением спросил Гуров.

– А вы что, не поняли? Я думал, вы поймете, раз мое отношение к Дарье просекли. Она там была, на этой пленке, понятно?

– Вот как? – воскликнул Гуров, вставая. – И что же она делала?

– Да ничего особенного. Просто прошла через гостиную к лестнице. А через двенадцать минут – я засек – вернулась обратно.

– И в руках у нее ничего не было?

– Нет, ничего.

– И поэтому ты не придал этому эпизоду никакого значения.

– Точно, угадали, – кивнул Базыма. – Не придал. И только потом, на другой день, когда Кирилл Максимович тревогу поднял, я сообразил…

– Что?

– Как что? Ясное дело, что! Что это она, Дарья Кирилловна, вскрыла сейф! И все забрала. И деньги, и ценные бумаги.

– И куда же она это все дела, если в руках у нее, как ты говоришь, ничего не было?

– Откуда мне знать? Может, у себя в комнате спрятала, может, там же, в кабинете у отца, только в другом месте… Я особо не вникал, мне эти деньги не нужны. Я только понял, что через гостиную она в ту ночь не просто так проходила.

– Понял, но решил не говорить, чтобы не выдать любимую девушку, так, что ли?

– Ясное дело!

– И тогда же решил заменить запись?