– Да плевать! Двадцать семь лет без нее жила и дальше смогу! – Дернувшись, Ульяна в порыве эмоций стукнула его по груди вновь, но Камаледдин даже не обратил внимания на это.

Замерла, прищурилась, ткнула его пальцем и напряженно поинтересовалась:

– А ты что думаешь по этому поводу?

– На текущий момент мои мысли не для нежных ушек юных дев. – Эфенди позволил себе пошутить, но Ульяна лишь сильнее прищурилась, словно пытаясь сама прочесть его мысли. – А если начистоту, то я бы предложил тебе рискнуть и попытаться обмануть жрецов, когда они будут проверять тебя на соответствие своим предположениям. Вот только цена… Готова ли ты действительно расстаться с Силой? Что, если, проведя ночь со мной, ты действительно ее лишишься?

Лишиться сил? Магии? Того ощущения всемогущества, которое охватывает, стоит лишь призвать Силу?

Коварный вопрос…

Нахмурившись, я не стала отвечать сразу.

Если бы все было так просто…

На одной чаше весов моя свобода, на другой – Сила. Ночь с тем, кого я выбрала сама, и судьба команды.

А может, и всего мира?

Взгляд затуманился, когда я отправилась вглубь себя, пытаясь отстраниться от охвативших меня эмоций и рассуждать логически. Вряд ли предостережение жрецов так категорично лишь потому, что богу захотелось отведать свежей девственницы. Что такого знает Арбониус? Неужели и правда я представляю особую ценность?

Но перспективы… нет, не радуют.

Я подняла голову и посмотрела в глаза Камаледдину.

Мужчина. Демон. Нечистокровный, но для меня это не имело значения. Я тоже не идеал. Напряжен как никогда, но терпеливо ждет моего решения.

А еще он эфенди. Тот, кто никогда бы не подставил команду даже ради собственного счастья.

– Что ты задумал?

Напряжение, охватившее нас обоих, казалось, стало материальным. Оно сгустило воздух, замедлило время и приглушило звуки.

– Ты ведь не предлагаешь мне лишиться девственности прямо сейчас? Верно?

– И рад бы, но… Верно. Распоряжение жреца чересчур категорично, и, поступи я так, всех нас обвинят в неподчинении воле богов и измене. В лучшем случае – это блокировка сил и рудники…

Голос Камаледдина был тих, но я слышала каждый звук.

– …Однако мы можем поступить иначе. Самим просить защиты и покровительства богов. Точнее, богини. Той, кто не позволит тебя тронуть. Той, чьей добровольной служительницей ты станешь.

– Но… – Смешавшись, я мотнула головой. – в чем разница?

– Разница в количестве реальной свободы. Если мы сумеем договориться с Дариаттой, то она не только даст тебе защиту от посягательств иных богов и их жрецов, но и разрешит самой устраивать свою личную жизнь.

– Звучит неплохо. – Я все еще недоверчиво хмурилась и стискивала пальцы. – Почему именно она? Кто она вообще такая? Ей точно хватит сил оградить меня от их посягательств? А что, если я ее не заинтересую? А как именно я буду ей служить? И почему… почему ты все равно говоришь о возможности потери сил?

С едва уловимой улыбкой выслушав бурный поток моих бесконечных вопросов, Камаледдин накрыл мои стиснутые пальцы своей ладонью и немного сжал.

– Тише, успокойся. Если ты согласна, то ритуал обращения к богине проведем в полночь. В нашем распоряжении больше часа, так что я как раз успею рассказать тебе все, что тебя так волнует. Ответь лишь на главный вопрос: ты готова рискнуть?

– Да.

После моего мгновенного и уверенного ответа в глазах эфенди отразилось множество эмоций, из которых я вычленила лишь тысячную долю: облегчение, благодарность, радость и решимость. А еще…

Любовь?

Я до сих пор не понимала, испытываю ли к Камаледдину хоть сотую долю этого светлого чувства, но, когда он притянул меня к себе и крепко обнял, целуя в краешек губ, я ощутила непередаваемую щемящую нежность к мужчине, который раз за разом потрясал меня своими решениями. Грубоватый, не самый красивый и покладистый, привыкший повелевать и приказывать, в немногочисленные моменты уединения и близости он удивительным образом преображался. Близости не физической, а душевной.