– Это секрет?

– Думаю, нет… О подробностях я вам говорить не стану, но касалась эта памятка – только для членов наблюдательного совета – энергопроекта для Гариваса…

– В ней не было ничего тревожного? Простите, но я вынужден поставить вопрос именно в такой плоскости, фрау Дорн.

– Нет, – чуть помедлив, ответила женщина. – Я бы сказала…

– Что? – подался вперед Шор. – Что бы вы хотели сказать?

– Я бы сказала, что тон памятки был вполне… оптимистичным…

– Вы можете предположить, что могло подвигнуть господина Грацио на самоубийство?

– У всякого человека есть своя тайна… Я уже сказала…

Шор откинулся на спинку кресла, бросил под язык мятную таблетку, потянулся и, нажав на одну из кнопок селектора, спросил:

– Что там с расшифровкой записи беседы? Готова?

– Да, – ответили ему.

– Очень хорошо. Прочитайте мне, пожалуйста…

– Да, но…

– Нет, она не услышит, я переведу разговор на трубку, читайте.

Он не смотрел на женщину, он смотрел в окно, где ее отражение было четким, и сразу же заметил, как она потянулась к сумке и нервно закурила.

Шор сидел словно каменный, только открывал и закрывал глаза, лицо его иногда сводило гримасой…

По прошествии нескольких томительных минут он сказал:

– Благодарю, Папиньон, молодец.

Положив трубку, Шор повернулся к фрау Дорн и усмехнулся, не разжимая рта.

– Вы все поняли?

– Не-ет…

– Фрау Дорн, вы читающий человек, у вас дома прекрасная библиотека, и большую ее часть составляет детективная литература, не надо лгать мне попусту… Поскольку я не очень-то верю в самоубийство вашего босса – говорю вам об этом доверительно, вы не вправе передавать мои слова кому бы то ни было, – мне пришлось взять под опеку и контроль всех тех, кто был близок к Грацио… От греха… В ваших же, кстати, интересах… Если Грацио действительно убили, то и вас шлепнут как муху… Ясно?! О чем вы говорили с тем человеком, который позвонил вам в отель в девять и пришел в десять вечера? Я хочу, чтобы вы это сказали на диктофон, потому что в противном случае я обращу записанную моим помощником беседу с этим человеком против вас! Вы утаиваете правду от следствия! Таким образом, вы покрываете тех, кто повинен в гибели Грацио! Ну, давайте!

– Я не знаю этого человека… Я не знаю, я ничего не понимаю. – Женщина заплакала. – Если тем более вам уже все известно.

– Повторяю, я не желаю вас позорить… Одно дело – вы сами рассказали мне все, а другое – если я вызову вас в суд в качестве человека, который скрывает правду! Говорите, фрау Дорн, можете говорить так, как вам представляется удобным сказать, я вправе представить следствию запись, но могу и не представлять, а передать ваши скорректированные показания.

– Я не знаю этого человека, – повторила женщина, – он позвонил и сказал, что ему необходимо увидеть меня по поручению господина Раффа…

– Кто это?

– Мой бывший шеф.

– Где он?

– Он вице-президент филиала «Кэмикл продакшнз» во Франкфурте.

– Дальше…

– Рафф никогда бы не стал тревожить меня попусту… Значит, что-то случилось…

– Дальше…

– Этот господин отрекомендовался его новым помощником; он сказал, что его зовут мистер Вакс… Говорил, что вокруг гибели господина Грацио начинается скандал… Втянуты темные силы… Словом, я не должна давать никаких показаний, чтобы не поставить в опасность жизнь мамы и мою…

– Дальше.

– Это все.

Шор покачал головой.

– Пожалуйста, подробнее, фрау Дорн.

– Но это все! – воскликнула женщина. – Вы же можете сверить с вашей записью!

– Помните телефон Раффа?

– Триста сорок четыре тринадцать семьдесят.

Шор посмотрел в телефонной книге код Франкфурта-на-Майне, набрал номер; ответила секретарь, как всегда, с улыбкой, поюще, заученно: