Гренвилл отрывисто кивнул и прежде, чем Амелия смогла сдвинуться с места, зашагал вверх по лестнице.

Амелия в изнеможении облокотилась спиной о стену. Ее начало трясти. Что это было, что произошло всего пару мгновений назад?

Она поймала себя на том, что вся превратилась в слух, пытаясь уловить его шаги, постепенно смолкающие наверху.

Амелия схватилась за перила, чтобы не упасть, и помчалась вниз, спасаясь бегством от Саймона Гренвилла.

Амелия сосредоточенно вглядывалась в затемненный сумерками потолок.

Она лежала на спине, не шевелясь. Виски отчаянно пульсировали. Она страдала от ужасной мигрени, и все ее тело буквально одеревенело от напряжения.

Как же ей теперь себя вести?

Амелия снова и снова прокручивала в памяти встречу с Гренвиллом, и его привлекательный образ, казалось, навеки отпечатался в памяти. Он не забыл ее. А еще он предельно ясно дал понять, что не забыл и их роман.

Волна отчаяния захлестнула ее.

Амелия с усилием закрыла глаза. Она оставила два окна чуть приоткрытыми, потому что любила терпкий морской воздух, и теперь ставни тихо постукивали о стены. Ночью прилив достигал высшей точки, и неизменно поднимался сильный ветер. Но мелодичный звук нисколько не успокаивал.

Как же она нервничала во время их случайной встречи! В этом не было ровным счетом никакого смысла, совершенно никакого. И что было еще хуже, она все еще переживала.

Да как она вообще осмеливалась даже думать о том, что все еще находит Гренвилла мрачно-привлекательным и опасно-соблазнительным?

Как она могла представлять себе даже на мгновение, что он стал толстым, седым и неузнаваемым?

Она чуть не рассмеялась, безрадостно, горько. Амелия открыла глаза, ее кулаки сжались. Она просто не знала, что делать! Она своими глазами видела, как он страдал. Леди Гренвилл была необыкновенной женщиной, и он не мог оставаться безучастным к ее смерти. Разве Амелия не заметила душевной боли Гренвилла, увидев его впервые за годы разлуки, когда он только-только приехал в Сент-Джаст-Холл? Ошибки быть не могло: он действительно страдал, когда кинулся прочь из часовни, даже не дождавшись окончания заупокойной службы.

А что же будет с его бедными, оставшимися без матери детьми?

Когда Амелия уходила, малышка крепко спала, мальчики играли. Понятно, что эту семью еще не раз посетят мучительные моменты горя. Но речь шла о детях. Маленькая девочка совсем не знала свою мать, а мальчики в конечном счете наверняка свыкнутся с ситуацией, как это обычно бывает с детьми.

Но, так или иначе, следующие несколько дней или недель будут очень тяжелыми для них – для каждого ребенка.

Разумеется, Амелия хотела помочь им всем, чем могла. Но неужели она действительно хотела помочь Гренвиллу?

Многозначительный мерцающий взгляд Гренвилла так и стоял перед ее мысленным взором. Интересно, граф и сейчас был один в своих покоях и открыто, не тая слез, оплакивал Элизабет?

Амелией владело совершенно неуместное, но сильное желание протянуть Гренвиллу руку помощи, выразить ему искренние соболезнования или даже утешить.

О, да что же с ней происходит! Он ведь предал ее! Она не должна позволять себе проявлять к Гренвиллу хоть каплю внимания, сострадания. Он не заслужил ее беспокойства или сочувствия!

Но Амелия была сострадательна по натуре. А еще она не привыкла таить на кого-либо злобу.

Она давным-давно похоронила прошлое. И продолжала жить дальше.

Но теперь ей казалось, будто их роман уже не был делом прошлым. У Амелии было ощущение, словно они встретились только вчера.

– Думаю, вы хотели купить это.