– Лена, здравствуй. А это…

– Земченко Альберт Витольдович, владелец компании «Триумф Фемиды», а в данный момент адвокат Шило Елены Алексеевны, – самостоятельно представляется полковник и протягивает свою визитку мужу.

– Лена, а зачем тебе адвокат? – ошарашенно спрашивает супруг. Видимо еще не дошло.

Моя очередь толкать речи.

– Дорогой. Мы разводимся. Альберт Витольдович собрал на тебя материалы. Все оригиналы уже лежат в суде. Вот копии, можешь ознакомиться. – подталкиваю папку к Вику. Удивление сменяет злость.

– Мы же обо всем договорились, – цедит сквозь зубы муж.

– А я передумала. Хочу твоей крови, – с самым серьезным видом выдаю я.

Наступает тишина, слышно лишь сопение мужа, который штудирует папку. Самое интересное в конце.

– У тебя ведь не было ко мне имущественных претензий, – срываясь на крик, подскакивает с кресла Вик. – Еще и Галю у меня отобрать хочешь, стерва!

– А зачем тебе третий ребенок? – хлопая глазками, спрашиваю.

– Что значит, третий? – потупил взгляд муж. Ага. Я была права.

– Или Женя беременна не от тебя?

– Да что ты несешь, дура?! Да я тебя…

– Виктор Михайлович, я Вас прошу держать себя в руках, иначе это негативно скажется на судебном процессе, – решает вмешаться полковник.

– Да куда уж негативнее?!

– Дорогой, предлагаю компромисс. Выслушаешь? – делая миленькое личиком, выдаю я. Даже Земченко этого не ожидал.

Две пары мужских глаз вопросительно смотрят на меня. Теперь моя очень поиграть с тобой, родной. Надеюсь, полковник не очень обидеться, что его использовали вслепую.

– В общем так, расклад следующий и вариантов у тебя два, – муж заметно напрягся. Правильно бойся, обиженная женщина способна на всё.

– Либо мы доводим всё дело как есть до суда, либо ты принимаешь мои условия, а разводимся мы по согласию и без претензий. Только учти, если суд будет вот по этим документам, то и на работе ты не задержишься надолго. Я позабочусь об этом. Да и кому нужен в управленцах подлый лишенец? Правильно, никому. А посему, предлагаю тебе не глядя принять мои условия.

И вновь наступила тишина. Напряжение висело в воздухе, казалось, в любой момент могут вылететь стекла из окон от внезапной ударной волны негатива, исходившего от Вика.

– Думай сам, делай сам. Бойся, верь и проси, – пропела я тихонько [1]. Муженек вздрогнул. Отошел к окну.

Спустя еще несколько минут молчания, наконец он сказал:

– Согласен.

– Я знала, что ты сообразителен. Смекнешь, что к чему. Итак. Первое – у тебя есть выходные освободить служебное жилье. Из-за этой квартиры меня отозвали на работу, так что она по праву должна быть в моем распоряжении. Второе – я хочу полторы тысячи, которые вложила в твою машину. Третье – ты никогда и ни под каким предлогом не должен появляться на пороге моего дома. Дочку я сама буду привозить в дом твоей матери по договоренности. Если я хоть раз услышу, или узнаю, что ты настраиваешь дочь против меня, поверь, я тебя раздавлю. Любой вопрос, касающийся Гали, ты должен согласовывать со мной: чем накормить, что подарить, где погулять и прочее, буквально всё. Я беспрепятственно должна иметь возможность возить ребенка куда захочу. И последнее, все близкие должны знать правду, и рассказывать ее будешь ты.

Полковник с восхищением смотрел на меня, открыв рот. Вот так-то. У меня рога и копыта, раз я коза.

А угрюмый муж лишь вздохнул и вернулся за стол.

– Что ж, справедливо. Я все сделаю.

– Это не акт милосердия, и вовсе не любовь к тебе или нашему прошлому. Ты убил во мне все хорошее своим предательством, своей ложью, своим хладнокровием. Я делаю это исключительно для дочери, она единственное – за что я тебе благодарна. Но все остальное… Я тебя никогда не прощу.