– Ладно, – кивнул маг, – как бы то ни было, поздравляю. Рад, что Империя отметила твои заслуги, и, отчасти, понимаю, почему именно таким образом. А в чём был вопрос?

– Да, – я развел руками, – не совсем понимаю, что мне с этим титулом делать. И Академию официально уведомлять или нет? Да и вообще. Какие по этому поводу подводные камни есть?

– Подводных камней не то чтобы много, – подёргал за бороду Калистратис, – но кое что сделать надо будет. Ты с магистрата какую бумагу получил?

– Вот, – я немедленно протянул магистру свиток.

Развернув его, тот бегло пробежал глазами, затем свернул и отдал мне обратно.

– Значит так, – произнёс маг, – то что у тебя, это официальное уведомление. Ты был принят в род по наследственному распоряжению почившего барона, поэтому отдельно пожалованную грамоту не выдавали, как и не выпускали императорский указ. Это касается только вновь образованного рода. Грамота есть в архиве Имперской Канцелярии и касается всего рода Марнгаузе, а тебя просто вписали в дворянские книги, присоединив к роду. Что хочу сказать, – это достаточно умно. Каждый вновь образованный род и почётный титул сразу привлекает к себе много внимания. А в твоём случае всё провернули тихо. Что ж, видимо Имперской Канцелярии так было нужно.

– И что мне с этим уведомлением делать?

– Ну, во-первых, занести в бухгалтерию, у нас для титулованных особ повышенный оклад.

– На сколько повышенный? – заинтересовался я.

– На пять процентов.

– Не густо.

– Сколько есть, – пожал плечами магистр. – Да, у себя отметку я тоже сделаю, за профессоров с титулом плюс несколько баллов в рейтинге. Будет повод слегка увеличить плату за обучение.

Тут в приёмной показалась ректор.

– Вольдемар, ты чего не на занятии?

– Студентам поспать дал, – я чуть улыбнулся женщине, – Сильвия, ты как всегда, прекрасна.

– Ты мне зубы не заговаривай, – надулась та, – что значит поспать? Студенты учиться должны.

– Ой, только не надо вот этого, – поморщился я, – у них завтра экзамен. Это и так стресс. Пускай хоть немного расслабятся.

– Опять ты со своими экспериментами, – Нодерляйн скривилась как от зубной боли, – а-а, делай что хочешь. Завтра на экзамене и увидим, какие результаты твоё обучение дало.

– Сильвия, а наш мальчик-то, бароном стал, потомственным, – словно промежду прочим вдруг заявил Калистратис, – Локарис-Марнгаузе.

Та на миг замерла, затем плечи женщины опустились.

– Теперь он ещё и благородный, совсем берега потеряет, – со вздохом произнесла она, – час от часу не легче.

После чего скрылась обратно в ректорском кабинете и, судя по звуку, заперлась там на замок.

– Довёл ты её, – с укоризной заметил магистр, – а она, между прочим, не самая худшая на этом месте.

– Да я-то что?! Что вы из меня злодея какого-то делаете.

Я действительно обиделся. Ведь хочу как лучше. И всё делаю для улучшения учебного процесса, а они…

В общем, уходил я слегка оскорблённый подобным отношением. Незаслуженно оскорблённым, прошу заметить. Ну ничего, экзамены и правда покажут, кто есть ху.

Пещера, оборудованная под наши нужды, ровно через сорок минут встретила меня идиллическим сонным царством. Только мимо пронеслась неугомонная пшеница, которую никак не получалась изловить, да сидевший в клетке у транспортатора сторожевой экземпляр слегка приподнял пасть, повернув её в мою сторону. Правда быстро признал и улегся обратно. Уж не знаю, по запаху он нас определял или ещё по чему, но с некоторых пор он безошибочно отличал меня с студентами группы от любых других людей. Завидев постороннего, он тут же бросался на прутья клетки, пытаясь дотянуться до чужака и остервенело грыз металл, издавая челюстями неприятный скрежет.