И в тот момент, когда на крест легла рука первого, преследующего его воина, Питбуль злорадно проорал:

– Адьос, мудачье! – и прыгнул вниз, раскинув руки, как птица.

Три!

Падение длилось несколько восхитительных мгновений – потом он сделал в воздухе сальто и рыбкой вошел в сено. Тут с его головы сорвали наушники.

– Паша, ты уроки сделал?

Блин!

Питбуль судорожно сохранился, развернулся в кресле и с возмущением уставился на мать снизу вверх.

– Уроки! – повторила она требовательно.

Какое у нее… старое лицо…

Как всегда, после долгих игровых сессий, Питбуль возвращался в реальный мир с некоторым… отставанием. Несколько мгновений всё вокруг него было чужим. Бессмысленным. Словно увиденным впервые. Крохотная захламленная комната. Узкий облезлый платяной шкаф. Старые книжные полки над односпальной кроватью. Засаленные обои. Дурацкие занавески с машинками, которым уже миллион лет. Он, Питбуль, был еще там, на крыше собора, в самом лучшем из миров, вдыхал воздух свободы и приключений. А здесь на него уставились, не мигая, серые требовательные глаза матери, и Питбуль словно впервые заметил, какие у нее глубокие морщины возле рта.

Питбуль потер лицо, свернул игру.

– Сделаю, – угрюмо сообщил он.

– Когда?

Когда вы все от меня, наконец, отстанете!

Питбуль услышал звук входящего сообщения, нашел взглядом телефон, лежащий на кровати, встал с кресла и улегся на одеяло, глядя в экран. Это Леший, прислал лаконичное: «Го за гаражи!». Питбуль обрадовался – он уже думал, что парни сегодня пойдут тусить без него. Он ткнул пальцем в «ответить абоненту», но мать выдернула из его рук смартфон.

– Я с кем разговариваю? Ты глухой?

Питбуль, стараясь казаться спокойным, вытянул руку.

– Ма, че ты пристала? Телефон отдай!

Мать, гневно зыркнув на него, развернулась и вышла вон.

Охренеть! Раньше она себе такого не позволяла!

Питбуля подкинуло на кровати, и он рванул следом.

На кухне, как всегда, воняло отвратительным варевом – мама готовила один из своих диетический супов, которые он ненавидел. Надо валить быстрее, пока она не заставила Питбуля его съесть. А еще за столом сидела Ба – старая морщинистая тортилла, даже в самую жару облаченная в неизменный махровый халат и идиотский берет. Если бы Питбуль не знал, что Ба живая, он бы с легкостью мог принять ее за восковую фигуру в каком-нибудь дешевом музейчике ужасов – древняя старуха в огромных очках, застывшая с чашкой чая над не менее древней книгой. Тряхнешь ее посильнее, и от нее останется кучка песка и вставная челюсть.

Войдя, мать положила смартфон на стол и принялась помешивать булькающий бульон. Питбуль протянул руку, забрать телефон, но мать, не оборачиваясь, рявкнула:

– Не смей! Сначала уроки!

– Чо за беспредел? – рявкнул в ответ Питбуль и все-таки взял телефон. Он набрал Лешему в ответ: «5 сек», но оправить не успел – мать снова отобрала у него смартфон и положила на стол. Рядом с Ба.

– Чо за концлагерь? – взвился Питбуль. – Охренеть!!

Ба оторвалась от книги и немного брезгливо глянула на него поверх очков.

– Павлуша, пожалуйста! Я бы не стала сравнивать…

– Чо, Павлуша, ба? Чо она ко мне прикопалась? – продолжал возмущаться Питбуль.

Мать состроила обиженное лицо.

– Человеческим языком прошу, сделай уроки, а потом играй! Мне из школы звонили. Скатился на двойки. Всем хамишь. Перед бабушкой не стыдно?

Питбуль хмыкнул, забрал телефон и все-таки отправил Лешему сообщение. Потом глянул на мать – бровки домиком, на бабку – губы куриной жопой, и отчеканил:

– Не стыдно. Вы меня задолбали, ясно?

– Задолбали? – взорвалась мать. – Хорошо! Тогда я отключу тебе Интернет.