– Поверьте, это взаимно, – ответил ей мистер Вежливость и Обходительность. – Ия много рассказывала о вас.

О родителях я вообще ничего не рассказывала, как и о других членах моей семьи. Я посчитала, что важно лишь то, что касается нас, как пары, и потому весь полет мы как будто заполняли анкету, которую дети вручали своим друзьям в начальных классах.

– А может мы уже поедем? – напомнила я, оглядев родителей. – Не терпится увидеть бабушку и наших девочек.

К слову, о девочках. О них я Максиму тоже не рассказывала и потому его вопросительный взгляд словно пихнул меня в плечо.

Мама согласно закивала, папа спохватился и забрал мой чемодан. Я пропустила их вперед, а сама прильнула бочком к Максиму и насколько это было возможно грубо взяла его под руку, чтобы выразить свое недовольство.

– Полагаю, это вынужденное прикосновение, да? – с усмешкой сказал он мне и глянул на наши руки.

– Что это ещё за фокусы? Мы ведь договорились!

– Верно. Но имя твоего бывшего в эту договоренность не входило, – взглянул на меня Максим. Его асфальтовые глаза были полны серьезности. – К тому же мое мне нравится больше.

– Моя бабушка знает, что ты Миша. Мия знает, что ты Миша. Как по-твоему я должна объяснить им эту гребаную разницу?

– Они просто ослышались. О каких таких девочках шла речь?

– Не делай больше ничего, что может уничтожить наш план, – проговорила я не то с мольбой, не то со злостью. – Для меня важна аккуратность. Пусть эти дни пройдут в максимальном спокойствии. Понял меня?

Я занервничала, и Максим это заметил. Я успела поймать его взгляд прежде, чем одернуть руку и пройти вперед к стеклянной двери, стыдясь собственной неуверенности. Мы хоть и были знакомы всего ничего, но я совсем не хотела выглядеть в его глазах жалкой младшей доченькой своих любимых родителей. Но, чем ближе мы подходили к парковке, тем яснее я понимала, что это совершенно неизбежно. Ведь кроме имен я и правда ничегошеньки о своей семье не рассказала…

– Максим, вы не будете против, если я сяду с дочкой сзади? – спросила мама, не переставая меня обнимать. – Я так по ней соскучилась, вы просто не представляете.

– Нисколько, – ответил Максим, помогая папе сложить чемоданы в просторном багажном отделении массивного внедорожника. – И прошу вас, обращайтесь ко мне на «ты».

– Он просто душка, – прошептала мама мне на ухо и открыла передо мной дверцу.

Несколько минут назад я видела, как глаза Максима – этого самого «душки», распахнулись в немом удивлении, когда мой папа подошел к сверкающему темно-серому Lexus LX600 и дистанционно открыл массивную дверцу багажного отделения. В тот момент я нарочно отвернулась, когда очередной вопросительный взгляд Максима направился в мою сторону. За три с половиной часа он не раз давал мне понять, что видел во мне чуть ли не простушку, чья семья обитала в чуме. Но нет. Помимо чума этой семье принадлежал роскошный автомобиль. Не успели мы выехать с парковки, как Максим выразил свое восхищение, уделив внимание какой-то обновленной системе чего-то там, на что папа ответил безоговорочным согласием, и между ними завязался разговор.

– Должна тебе кое-что сказать, – прошептала мама мне на ухо. – До сегодняшнего дня я не верила, что он существует. – Я посмотрела на нее в недоумении, а потом устремила взгляд на Максима, который свободно и легко чувствовал себя в компании моего папы. – Я просто в шоке.

– Я ведь говорила, что приеду не одна.

– Да, но… – Мама замялась. – Последние дни у тебя был какой-то странный голос. Мне показалось, что ты грустишь, но я не стала ни о чем спрашивать. Решила, когда приедешь, тогда и поговорим о случившемся. Точнее о том, что тебя беспокоит. Но вижу, всё у тебя прекрасно и я очень этому рада.