– Ты серьезно?

– А что такого? Моя сестра может запросто спросить что-нибудь в этом духе!

– Так может мы начнем разговор с того, какая у тебя семья и с кем именно мне предстоит познакомиться?

– Логично, – нехотя согласилась я. – Что ж, у меня очень хорошая семья. Самая обыкновенная. Папа Валерий Сергеевич, мама Елена Вячеславовна, бабушка Акулина Алексеевна и старшая сестра Мия.

– Значит, тебя лишили буквы?

– Чего?

– Сестра Мия, а ты – Ия. Почему не Лия, например? Или Сия на худой конец?

– Спросишь у моей бабушки, если тебе так это интересно, – брякнула я, пристегивая ремень безопасности. – У моей сестры есть муж Олег. Настоящий пример любящего и заботливого мужчины. Я его обожаю.

– Так может стоило бы отжать его у сестры?

С трудом проигнорировав дурное замечание, я продолжила:

– Ещё ты познакомишься с братом моей бабушки Виктором Алексеевичем. Очень прошу тебя отнестись с пониманием к его увлечению и возрасту. Постарайся не демонстрировать свое презрение, когда он будет угощать тебя…всякими домашними напитками. Скажи, что у тебя страшная аллергия на алкоголь, и он точно не будет настаивать.

– Ты про самогон?

– Столичный мажор знает такие слова! – не сдержала я смешок. – Я в шоке.

– У меня нет аллергии на алкоголь.

– Не потешайся над ним, – предупредила я, глядя в его глаза. – Попридержи злой сарказм. Я прекрасно понимаю, что некоторые моменты могут очень тебя удивить. Так сказать, не соответствовать твоим взглядам и уровню жизни. Но ты сам согласился на эту авантюру, поэтому очень тебя прошу проявить понимание и терпение. Насколько это возможно. Для меня это важно.

Максим задержал на мне взгляд, в котором веселье на мгновение отступило, позволив проявиться неожиданной серьезности.

– Я постараюсь, – сказал он с полуулыбкой и повернул голову к проходу, по которому всё ещё шли пассажиры.

Я не позволяла себе сомневаться. Решение было принято. Назад дороги не было. Я не могла четвертый год подряд одержать победу в номинации «Брошенка года». Соответствовала ли моя семья уровню, статусу, взглядам и ожиданиям Максима – всё равно. Да пусть хоть молчком сидит все эти дни, потому что для его высочества мы слишком простые люди, ничерта не понимающие в лоске, роскоши и современной моде и говорить с нами не о чем. Главное, не наделать ошибок и не создавать лишнего шума.

– Где мы будем жить? – спросил Максим, снова взглянув на меня. – В чуме? Или избушке на курьих ножках?

– Не беспокойся, – выдавила я улыбку. – Твоей привыкшей к теплу и комфорту заднице будет удобно. Тебе выделят отдельный чум. Но если тебя что-то не устроит, ты можешь построить себе иглу. Снега и льда предостаточно.

Максим издал терпеливый вздох, а я даже и не пыталась сдержать смех. Бедняжка. Я примерно представляла себе его мысли. Понимая, что направляется далеко не в фешенебельный Куршавель, коренной москвич из богатой семьи с ужасом представлял косые деревянные заборы, заметенные снегом, диковинные жилища коренных народов севера и, наверняка, полное отсутствие электричества. Ни дорог, ни магазинов, ни людей, а лишь богом забытая земля под толщей бесконечного снега и льда. Даже забавно.

Молчание между нами сохранялось до самого взлета. Я полистала фирменный журнал, поиграла в игру в телефоне с разноцветными кристаллами, а когда пилот объявил, что самолет набрал необходимую высоту, отстегнула ремень и села полубоком к своему «парню».

– Так и какой у тебя любимый цвет?

– Серый, – ответил Максим безучастно.

– Неожиданно. Я думала, черный. А любимое блюдо?

– Я люблю всё, что вкусно приготовлено.