Я надеялся, что он не предложит мне понюхать останки паука. Обоняние у меня сильно развитое, и это одна из причин, по которой я пошел в пекари.

К счастью, он не собирался делиться с нами этим мерзким запахом.

К несчастью, поднес пальцы ко рту и аккуратно слизал кашицу, в которую превратился паук. Насладился этим странным фруктом, похоже, решил, что он недостаточно зрелый, и вытер пальцы о рукав пиджака.

Перед нами стоял выпускник Университета Ганнибала Лектера, готовый занять место менеджера в мотеле «Бейтс»[24].

Шоу с обнюхиванием и поеданием раздавленного паука устраивалось не для нас. Маньяк действовал рефлекторно, так обычные люди отгоняют мух.

И теперь, не отдавая себе отчета в том, какое впечатление произвели на нас его весьма необычные вкусовые пристрастия, он сказал:

– И вообще, время разговоров осталось в прошлом. Пришло время действовать, восстанавливать справедливость.

– И как же он собирается восстанавливать справедливость? – задалась вопросом Лорри. Вслух. И в голосе, которым произносились эти слова, от присущего ей оптимизма не осталось и следа.

А маньяк, несмотря на баритон взрослого, вдруг заговорил словно обиженный мальчишка:

– Я собираюсь много чего взорвать, убить массу людей и заставить город пожалеть о своем существовании.

– Честолюбивый замысел, – указала Лорри.

– Я готовился к этому всю жизнь.

Я внезапно переменил сложившееся у меня мнение на прямо противоположное.

– Если уж на то пошло, я бы действительно хотел послушать о вешалках для пальто.

– Каких вешалках? – переспросил он.

Прежде чем я успел ответить и, скорее всего, получить пулю между глаз, вмешалась Лорри:

– Слушай, я могу взять сумочку?

Он нахмурился.

– Зачем она тебе?

– По срочному женскому делу.

Я не мог поверить, что она пойдет на такое. Нет, я понимал, что не сумел ее переубедить, но полагал, что мои доводы заставили ее одуматься.

– По женскому срочному делу? – повторил маньяк. – Это ты о чем?

– Ты знаешь, – игриво ответила она.

Для парня, который мог притягивать женщин точно так же, как мощный магнит притягивает крупинки железного порошка, он проявил в этом вопросе вопиющее невежество.

– Откуда мне знать?

– Бывает раз в месяц.

Он по-прежнему ничего не понимал.

– На середине?

Теперь его уже не поняла Лорри.

– На середине?

– Сейчас середина месяца, – напомнил он. – Пятнадцатое сентября. И что?

– У меня месячные, – объяснила она.

Он тупо смотрел на нее.

– Менструация, – ей определенно хотелось обойтись без этого слова.

Его лоб разгладился. Он понял.

– Ага. Женское срочное дело.

– Да. Совершенно верно. Аллилуйя! Теперь я могу взять сумочку?

– Зачем?

Если бы она добралась до пилки для ногтей, то с радостью вогнала бы ее ему в глаз.

– Мне нужен тампон.

– Ты говоришь, что в сумочке у тебя тампон?

– Да.

– И он нужен тебе прямо сейчас, ты не можешь ждать?

– Да, совершенно не могу ждать, – подтвердила Лорри. Решила сыграть на его сострадании, которого он не выказал, убивая библиотекаря выстрелом в голову. Но Лорри полагала, что сострадание это у маньяка все-таки есть, поскольку пока с нами он вел себя достаточно мягко. – Я сожалею, но мне без него не обойтись.

Если в женских делах он соображал плохо, то замыслы в стиле Макиавелли разгадывал шутя.

– Что у тебя в сумочке, пистолет?

Признавая, что попалась, Лорри пожала плечами.

– Пистолета нет. Только металлическая пилка для ногтей.

– И что ты собиралась сделать… вонзить ее мне в сонную артерию?

– Если бы не попала в глаз, то да.

Он поднял пистолет, целясь в нее. Я предположил, что, пристрелив Лорри, он не остановится и разберется со мной. Я же видел, что он сделал с газетами.