– Не спустись они, Адамс, они бы погибли.

– Ну да, – задумчиво сказал Адамс, – я знаю, они бы погибли; они бы превратились в пепел, и оловяшки брали бы этот пепел, чтобы делать из него известку. Просто иногда я думаю про шестьдесят шестое шоссе[13].

– Что это такое было?

– Хайвей. Соединявший города.

– Фривей!

– Нет, сэр, просто хайвей, но это, в общем-то, не важно.

На Адамса накатила такая усталость, что на долю секунды ему стало казаться, что у него остановилось сердце или произошло что-нибудь в этом роде; он перестал затягиваться сигарой, сел на гостевой стул, стоявший перед столом, и несколько секунд сосредоточенно моргал, пытаясь отдышаться и понять, что же это такое было.

– О’кей, – продолжил Адамс. – Я знаю Рансибла, он загорает в Кейптауне, и он искренне старается – я знаю, что он старается, – обеспечить вылезающих бакеров всем необходимым и даже избыточным: у них есть там встроенные электрические плиты, свибблы, ковры на всю комнату из искусственного вубового меха, стереотелевизоры, на каждые десять жилых единиц выделен оловяшка, который прибирается, подметает и тому подобное. Так в чем же там дело, мистер Броуз?

Он замолк, все еще не совсем отдышавшись. Это даже начинало его пугать.

– Недавно, – сказал Броуз, – в южной Юте заметно остыл один горячий участок, рядом с Сент-Джоржем, где раньше… да ладно, посмо́трите по карте. Около границы с Аризоной. Там сплошные красные скалы. Гейгеры Рансибла отметили снижение радиоактивности раньше чьих-либо еще, и он сразу оформил заявку; остальное понятно. – Броуз отрешенно махнул рукой. – В ближайшие дни он отправит автономные бульдозеры и начнет ровнять площадку под новую партию своих клетушек… пошлет эту мощную примитивную строительную технику, которую он таскает из конца в конец света.

– Она прекрасно подходит, – сказал Адамс, – чтобы возводить те здания, которые ему нужны. Они растут как грибы.

– Так вот, – сказал Броуз, – нам нужен этот участок.

«Жалкий лжец», – подумал Адамс. Он встал, отвернулся от Броуза и громко крикнул:

– Жалкий лжец!

– Я ничего не слышу.

Повернувшись к Броузу, Адамс сказал:

– Там же сплошные камни, и кому же это взбредет устроить там свое поместье? Господи, да у многих из нас поместья раскинулись на сотни тысяч акров!

Он недоуменно смотрел на Броуза. Нет, это не может быть правдой. Рансибл был там первым, потому что никому и не думалось обследовать этот район. Никто не поручал Вебстеру Футу, чтобы тот послал специалистов следить за этим горячим пятном. Оно досталось Рансиблу просто потому, что не было других желающих. «Так что не пытайся дурить мне голову», – подумал он и ощутил жгучую ненависть к этой омерзительной туше, физическая тошнота прошла и сменилась подлинным чувством.

Видимо, Броуз прочитал кое-что из этого по лицу Адамса.

– В общем-то, это довольно бросовая земля, – признал он. – Что до войны, что после.

– Если вам нужно, чтобы я делал тексты для этого проекта, скажите мне лучше правду, – сказал Адамс и сам поразился, что он действительно говорит это Броузу прямо в лицо. – Потому что я и так чувствую себя довольно скверно. Я всю ночь не спал, писал эту речь, писал от руки. И меня беспокоил туман. Туман изводит мне нервы. Зря я взял себе поместье на океанском берегу к югу от Сан-Франциско, нужно было попробовать в районе Сан-Диего.

– Хорошо, – сказал Броуз, – я скажу вам. Нам действительно ни за чем не нужна – чтобы ее захотеть, нужно быть не в своем уме – эта сухая бесплодная земля вблизи границы Юты с Аризоной. Но вы посмотрите сюда.