И вот незачем на меня так смотреть, можно подумать, что я нечто невероятное попросила. Бывший хозяин моей теперешней собственности, видимо, думал совершенно иначе. После довольно продолжительного и какого-то крайне задумчивого разглядывания моей, уже начавшей выходить из себя, персоны, ехидно ухмыльнувшийся островитянин предложил мне заняться исполнением своих пожеланий... Самой. - Я бы и рад был бы Вам помочь, - злорадно хмыкнув, заявил мне карэлт, и со скорбным выражением на лице указав на свою перебинтованную руку, язвительно добавил: - Только вот я при всем своем горячем желании не могу сейчас Вам прислуживать, по причине моей временной недееспособности приобретенной по Вашей же милости. Так что придется Вам как-то самостоятельно о себе позаботиться...

   В итоге мне было предложено самой разогреть непонятное, буроватое содержимое небольшого котелка, после тщательного рассмотрения оказавшееся тушеными грибами, которые я с детства ненавижу. Но поскольку из съестного в доме больше ничего не оказалось, пришлось давиться этой гадостью, которую я благородно разделила на две, почти равные части, большую из которых бесстыдно утащила в дальний угол стола, где быстренько и уничтожила.

  С помывкой дело обстояло еще хуже. Как оказалось, воду нужно было тянуть самой, ведрами из большого чана, находящегося на небольшом внутреннем дворе позади дома. Туда ее набирали из колодца, чтобы она прогрелась за день на солнце. Хорошо, что бадья для купания оказалась довольно скромных размеров, так что мне хватило сделать только две ходки во двор, неся в каждой руке по ведру. И мыться пришлось на кухне, предварительно выпроводив оттуда уже полусонного парня, которому мне еще пришлось помочь добраться до его комнаты. Очень маленькой комнаты, больше похожей на чулан с одним небольшим окошком. Сгрузив Лаанта, на аккуратно заправленную кровать и услышав в ответ тихо пробормоченное "спасибо", я с чувством исполненного долга отправилась принимать долгожданную "ванну".

  Да-а-а, вода это хорошо. Плохо только, что еле теплая. И еще хуже, что никакой пены для ванны или для головы, я нигде не обнаружила. Если честно, то не сильно и искала. Дом, вроде бы уже  моим, по их диким законам считается, но бесцеремонно рыться в чужих вещах, было как-то несколько... неприятно. А будить совершенно измотанного за сегодняшний, чрезвычайно насыщенный день Лаанта, из-за подобной ерунды моя неожиданно проснувшаяся совесть, отчего-то не позволяла. Хорошо, что полотенце нашла. Правда, застиранное до неопределенного сероватого цвета, но все лучше, чем моя извазюканная на арене одежда, которую я, кое-как отстирав в остывшей после купания воде, развесила во дворе для просушки.

  Замотавшись в полотенце и решив, что воду из бадьи можно будет вылить и завтра, отправилась во вторую, чуть большую, чем у Лаанта комнату. Упав на узкую, но удобную кровать, обнаружила на ней несколько грубо сшитых из разноцветных кусочков ткани кукол. Ясно. Комната Виллии. И хоть она еще та мелкая вредина, но мне искренне хотелось надеяться на то, что у сестры ей будет намного лучше, чем здесь, в этом убогом жилище. Закрыв глаза и собравшись начать придумывать возможный план побега с острова, я незаметно для самой себя, заснула.

  Проснулась уже утром, благодаря раздававшимся из-за прикрытой двери приглушенным мужским голосам, один из которых был мной опознан как голос Лаанта. И не то, что бы я так уж сильно любила подслушивать, но ведь все равно - любопытно очень, с кем это он там общается. Да и голос второго собеседника показался мне очень знакомым. Выйти и посмотреть, кто это к нам в гости нагрянул я пока не могла. Одежду, со вчерашнего дня на улице просушиваемую, я так и забыла забрать. Так что теперь придется терпеливо ждать, пока неизвестный посетитель не удалится, чтобы незаметно прошмыгнуть через заднюю дверь во двор, за своими вещами.