— Какие деньги?
— Которые мужчины платят женщинам за бурную ночь. Знаешь, ты можешь уже начинать думать о нашем будущем, — серьезно произнесла я. — Мне нужна определенность. Либо мы семья, либо нет.
— Хочешь стать хозяйкой в моем доме? — вскинул бровь Эверард.
— Ты знаешь, а вот это, на самом деле, самая главная проблема, — я решила быть откровенной. — У меня есть свой дом. Архитектор создал его с учетом всех моих пожеланий. То есть, проект был разработан с нуля. И мне в этом доме очень уютно. Я не могу представить себя ни в каком другом месте. Но самое главное, я не могу представить тебя в своем доме. Мне не нужно чужого, у меня есть свое. Вот только, как выясняется, своим я делиться не способна.

Помолчав, добавила:
— Вероятно, если ты решишь, что мы семья, мне придется походить к психологу, потому что сейчас идея пустить тебя к себе или съехать к тебе вызывает у меня панику.

И мне впервые удалось пронаблюдать дивную картину под названием «Эверард Штерн не знает, что сказать».

Возможно, поэтому он молча встал, достал смартфон и заказал мои любимые суши. Признаюсь честно, я вот не могу назвать его излюбленных блюд. Пока я готовила, он ел то, что ставилось на стол. В прессе упоминались привычки нового главы корпорации Ади-тех, но я те статьи не читала.

Мы еще немного посмотрели TV, и наступило то самое время. Штерн одним движением вытащил меня из кресла, прижал к себе и впился поцелуем-укусом в сочленение плеча и шеи. В то самое место, где у семейных пар находится метка. В то самое место, где у меня иногда возникает засос. Но не метка. Нет.

Звериная страсть, напор, сила, мощь и скорость — я не понимаю, как люди могут спать с оборотнями. Моему крепкому выносливому организму и то тяжело. А если представить на моем месте слабую, мягкую человеческую самочку… Воистину не понять.

Понедельник и вторник я занималась мелкими делами, которые едва не погребли меня под собой, что не помешало мне подстроить встречу нанятого адвоката и моей гордой, но несчастной матери. Адвокат по нотам сыграл благородного и отзывчивого человека. Нашел для нее жилье, «выбил» льготы и пенсию (все в один день, потому как все эти блага уже давно ее дожидались). Так что я жду звонка от мамы. И приглашения в гости. Надеюсь, я достаточно хорошо ее знаю.

А вот в среду я замучила Вика вопросами. Мне нужен бизнес, но я умею только сниматься. Значит, этот бизнес должен косвенно касаться моей работы. И, затираненный мною Вик, наконец нашел решение.
— «Кассандра», — буркнул мой агент, и щелчком пальцев подозвал официанта.

Мы опять сидели в том самом, любимом, кафе.
— Зачем нам этот умирающий журнал? — удивилась я.
— Затем, что ты купишь в нем пятьдесят один процент акций, — проворчал Вик. — И мы выведем его в первые строчки рейтинга.
— Как?
— Ты интересна людям, — Вик поправил модный узкий галстук. — Мы состряпаем журналистское расследование и обнаружим твоего таинственного возлюбленного.
— Решил продать тайну Штерна?
— Не продать, но намекнуть. Плюсом пойдет твой архив фотосессий с неопубликованными фото. У меня есть пара мальчиков-моделек, их век короток, но сейчас они на виду.
— Мы не так долго будем в центре сплетен, — я покачала головой. — Пока что да, я могу подбросить пару жареных фактов. Но потом — кто ж мне будет докладывать?
— «Кассандра» самый непопулярный сплетник столицы. Но если сменить название, например, на какой-нибудь «Beauty amazing news», то может получиться.
— А почему именно на старом языке?
— Увы, все менеджеры сходятся в одном: этот язык лучше всего продается. Так что в твоем новом журнале всего будет по чуть-чуть. Рецепты красоты, статьи о новинках косметики и сплетни. Можно добавить короткие любовные истории, государство за это платит. Если герои истинные. А когда раскрутишься, тебе будут платить за то, что ты будешь писать о косметике. То есть не ты, а твои подчиненные.