Нежно-розовое платье, я выбрала по каталогу Vicolo, и мне привезли его под заказ, а затем подогнали под меня, уменьшив его в талии.

– А я то тут при чём? – удивился он, наклоняясь к моей разодранной коленке. – Надо зелёнкой помазать, и всё быстро заживёт, – прокомментировал он. – Давай руку.

Мне ничего не оставалось, как ухватиться за него. Ползать сейчас на карачках было бы более унизительно.

– Какой к чертям зелёнкой? Я про платье… – теребила я подол, прикидывая, что теперь делать.

– У тебя что, оно одно? – усмехнулся он. – Могу тогда свою рубашку предложить.

– Остроумно! – парень своей беспечностью раздражал больше, чем Андрей Богданов своей приторной преданностью. – Такое – одно! Тебе, конечно, не понять…

– Куда уж! – хохотнул он. – Мне легче. Я на шпильках не дефилирую. Ты идти-то можешь?

– Не знаю, – честно призналась я, пробуя опереться на ногу, но взвыла от ломоты в щиколотке. – Чёрт! Я, кажется, подвернула её .

– Вот незадача, – смерил он меня задумчивым взглядом. – Да тебя надо на поводке по ровным дорожкам выгуливать, раз у самой мозгов нет.

– Ты по себе мозги меришь? – прошипела я, гневно прожигая его взглядом. Этот наглец разговаривал со мной так, словно я неразумное дитя.

– Ну не я же на шпильках по кустам лазаю, – пожал он плечами. – Это хорошо здесь навернулась. А если бы там с горы скатилась? – кивнул он в сторону реки.

Я не удостоила его ответом, пытаясь сделать шаг. Но не тут-то было. Стопа отзывалась нестерпимой болью и я, закусив губу, скуксилась, смаргивая навернувшиеся слёзы.

– Ну вот! От гнева до слёз без перехода, – вздохнул он и неожиданно подхватил меня на руки. – Командуй, как ближе внести тебя в царские покои?

– Прямо и налево, там есть вход в дом, – буркнула я, понимая, что по-другому мне не дойти.

В таком положении руку деть было некуда, пришлось обхватить его за крепкую шею.

Я украдкой разглядывала его смуглый профиль, прямой нос, смоляные густые брови, щетину по линии скул и немного выдвинутого вперёд подбородка. От него исходил неожиданно приятный, едва уловимый аромат с нотками трав и пряностей.

Он остановился возле двери и выразительно кивнул мне. Я таращилась на него не понимая.

– Дверь открой, – со вздохом покачал он головой. Я поняла, что опять туплю, ведь руки у него заняты.

Дёрнула на себя дверь.

– Мне надо на второй этаж, – проговорила я так, словно не к нему обращаюсь. Просить было неловко.

– Ну как же иначе! – хрипло воскликнул он, часто выдыхая. – Царевне положено жить в башне.

Мне много что было ответить ему в тон, но я заставила себя промолчать. Парень мог обидеться и оставить меня на лестнице.

Наверху он занёс меня в комнату и, опустив на диван, присвистнул оглядываясь:

– Я думал, Барби живут с розовыми пони среди розовых облаков, – он с интересом разглядывал мои кубки, медали и грамоты за достижения в шахматах и спортивной гимнастике, занимающие треть комнаты. – А у тебя тут как в пещере разбойницы, куча награбленных артефактов.

– Ничего не награблено. Читать умеешь? – завелась я.

– Вместо благодарного поцелуя – грубость. Нет, ты точно из семьи разбойников. А Аркадию Евгеньевичу тебя подкинули, – его почти чёрные глаза искрились смешинками. Я поняла, что он нарочно поддразнивает меня, и смолчала.

– Давай, посмотрю ногу, – он бесцеремонно смахнул на пол мои белые лодочки. – Не, вывиха нет, – прокомментировал он, ощупывая и прокручивая стопу в щиколотке. – Есть эластичный бинт? – деловито огляделся он.

– Там за дверью аптечка, – махнула я рукой в сторону коридора, морщась от боли.