В ней столько огня, в ней столько нераскрытого, столько пламенного, прыткого и такого…будоражащего, что у меня не получается сконцентрироваться, чтобы не раздеть и не сделать ее своей прямо тут у стенки.

Где вокруг куча пьяных студентов, норовивших заграбастать мою девочку. А хуец вам в лобец.

Я готов продолжать так, как был бы готов любой половозрелый мужик. Просто, блять, я готов вообще на все рядом с ней. Мне даже можно не прикасаться, я вдохнуть этот крышесносный аромат из распущенных волос.
По факту больше вообще ничего не надо, только стоять и смотреть, и я уже буду способен на несколько часов долгого и жаркого секса.

Грязного, грубого. Но нет. Тут мы снова возвращаемся к тому, что она девочка, а я у нее первый. И последний. РУКИ СВОДИТ В СУДОРОГЕ, НАСТОЛЬКО СИЛЬНО Я ХОЧУ ПОДДЕТЬ ПОЯС И ПРОБРАТЬСЯ ПОД ТРУСИКИ.

Так. Выдыхаем. Думаем о чем? О чем я, блять, могу вообще думать сейчас?

Мой мозг поплыл куда-то с астрономической скоростью. Не куда-то, а в этот манящий вырез. В эту ложбинку, по которой я прямо сейчас хочу провести языком, зарыться носом и замереть в одной точке, ведь теперь это мой персональный рай. Я опускаю руки на грудь и сжимаю, одновременно с этим крича самому себе «стой, дебил».

Она напилась, а ты в адеквате и обязан принять тот факт, что сейчас вот так нельзя. Нельзя. Это ведь изнасилованием будет.

Какое, к черту, изнасилование? Она будет кричать разве что от удовольствия. Мокрая, извивающаяся, на мне сверху, подо мной, рядом со мной. По-всякому будет. Рыкнув, упираюсь лбом в стенку возле малышки, а та поворачивает голову и облизывает мне мочку уха.

Твою мать.

В какой-то совсем уже обезумевший момент мне удается прекратить лапать выступающие соски и оторваться от сладких губ. Проезжаюсь по взмокшему лицу своим и дышу часто и много. Вижу, как по тоненькой шее стекает капелька пота и в этот же момент слизываю ее, как конченный псих.

Мне нравится разливающий во рту сладостный вкус моей девочки. В глазах темнеет, и я остро нуждаюсь в чем-то, что прямо сейчас оторвет меня от нее. Не могу. Руки сильнее сжимаются на тонкой талии, пока Арина продолжает испытывать мое терпение.

В этот раз другое. То, на которое я уж точно сейчас не рассчитан, потому что член буквально готов вырваться из штанов и побежать вперед. Я и так слишком сильно упираюсь в ее выдающиеся бедра, находя в этом особую зависимость. В голове калейдоскопом вращаются картинки того, как это будет в другом месте и без одежды.

Не сейчас. Не сейчас, но…когда-то.

—Лев, царь зверей, — икнув, она смеется, обхватывая мое лицо ладонями. Мягко водит по щекам и улыбается, одаривая поплывшим взглядом. Она в говно. А я готов на стену лезть от досады.

Терпи, Лев, царь зверей, епта.

На губах малышки поблескивают остатки губной помады со вкусом малины, я теперь тоже сверкаю как диско-шар.

Терпи, мужик, и пройдет по твоей улице фургон мороженого, будем его жрать до потери пульса.

—Пойдем, — хрипло шепчу, обхватив Арину за талию.

—Нееет, Левушка, а как же вечер…инка, — снова икнув, малышка упирается в мою спину плашмя всем телом и гладит лопатки. Что ж ты делаешь? Я ж в шаге от того, чтобы затолкнуть тебя в первую попавшуюся комнату и сделать своей по-настоящему.

Передернув плечами, разворачиваюсь. Теперь Арина обхватывает меня за шею и повисает. Ее волосы разлетаются по мне веером, теперь аромат сносит меня наповал. Его много, а я не способен его выдержать, чтобы не потянуться и не зарыться лицом в то, что доставляет так много наслаждения.

Риша медленно моргает, и я останавливаюсь на том, что снова и снова теряюсь от взмаха длиннющих ресниц. Блять, да меня от всего вставляет. От всего я торможу.